По сравнению с ним она вдруг ощутила себя слабой и беззащитной. Удивительно! Маленькая и хрупкая, она держала этого невероятного, непостижимого мужчину в кулаке. Она имела над ним власть. Она владела положением.
Если это сон, ей совсем не хочется просыпаться. Если это мечта, она не спешит возвращаться на землю.
Наконец они прибыли к резным красным дверям, которые явно вели в спальню.
Адам, похоже, заметил, что его спутница напряжена. Он склонился к Белль и провел пальцем по ее нижней губе.
— Не надо меня бояться. Я хочу тебя, — устало проговорил он. — Я собирался наговорить тебе приятных слов. Красивых, соблазнительных. Но я потерял навык обольщения. И сейчас могу предложить тебе лишь честность. Я хочу забыться в тебе. Годами я блуждал во тьме, теряя свое лицо. А ты… Ты оказалась для меня лучом света, Белль. Я хочу забыться в тебе, хотя бы ненадолго. Знаю, дольше одной ночи это не должно продлиться. И потом я буду вынужден тебя отпустить, как обещал. Но сейчас я хочу забыться в чем-то прекрасном. А ты самое прекрасное существо, которое я встречал в своей жизни. Красота была в моей жизни до аварии, но с тех пор я ее не видел. После стольких лет уродства, одиночества и мрака ты не представляешь, насколько важно, что тебе удалось меня зацепить. — Он коснулся ее щеки грубой, шершавой ладонью. — Я никогда не считал, сколько у меня было женщин, — признался он. — Много лет для меня существовала только жена, но до нее… Я был молодым, красивым, влиятельным и брал от жизни все. Одно твое прикосновение стерло все это из моей памяти. Я не падок на слова и эмоции, но сейчас они меня переполняют. Знай, что ты больше не моя пленница. Это я твой пленник.
От его слов веяло теплом, и Белль снова ощутила уверенность и силу Адама. Именно такого мужчину она хотела. Это было решение, необходимость которого она осознала в полной мере.
Оно скомкает жизнь, которую она оставила за спиной, оно изменит ситуацию, в которой Адам находился последние три года. Оно оставит за собой неизгладимые последствия, наподобие тех, что Адам получил при аварии.
Вот чего жаждала Белль. Возможности перевернуть чью-то жизнь. И перевернуть собственную.
Когда Белль вышла из-под опеки матери, та не горевала. Скорее всего, она закатила вечеринку. Белль не изменила жизнь матери ни на йоту и только теперь поняла глубину своей обиды.
Воспоминания пробудил в ней Адам. Не важно, кто будет после нее — Белль навсегда останется первой женщиной, которая зацепила его после глобальных перемен. После стольких травм. Она навсегда останется первой, кого он выбрал.
Желание всколыхнулось в ней с новой силой. Господи, как же ей нравилось, что Адам восхищался ею!
Она встала на цыпочки и с упоением поцеловала его. Изливая то, что он назвал светом, и намереваясь отдать его целиком. Отдать всю себя.
Оторвавшись друг от друга, они часто и тяжело дышали, а ее сердце билось, как птица в клетке.
— Понимаю, ты хочешь видеть во мне свет и красоту. А я хочу твою душу. — Она положила ладонь ему на грудь и почувствовала яростное биение сердца. — Мне не нужно, чтобы ты менялся. Я этого не хочу. Я не хочу, чтобы ты перестал быть чудовищем. Я хочу, чтобы ты показал, каково им быть.
— Покажу.
Притиснув девушку к себе, Адам зашел в комнату. Рывком захлопнул дверь, и они остались в темноте. На мгновение она решила, что он не станет зажигать лампу, но он нажал на выключатель, и тут же стало значительно светлее. Теперь ей не удастся спрятаться и убежать.
От света ей стало страшнее, но теперь она осознала, что все происходит на самом деле. Ей не отгородиться завесой мрака, и она была даже рада.
Ведь если пробил самый важный для нее, отнюдь не тихий час, она не будет сдерживаться.
— Я хочу уви… увидеть твое тело, — запнулась Белль. Уверенность в себе, за которую она отчаянно цеплялась, таяла на глазах.
По его лицу пробежала тень.
— Не думал, что кто-то захочет увидеть его. Теперь.
Он развязал бабочку и сбросил кусочек черной ткани на пол. Затем начал расстегивать пуговицы на рубашке, обнажая загорелую кожу.
Настоящая мужская красота приковала Белль к месту.
В Калифорнии она постоянно видела на берегу мужчин с голым торсом, как правило, в прекрасной физической форме. Но на их проэпилированной груди отсутствовал роскошный волосяной покров, украшавший тело Адама.
Рубашка Адама упала на пол, открыв мощное мускулистое тело, и Белль про себя посетовала на нынешнюю моду тщательно избавляться от проявлений мужского тестостерона.
Ей нравились его грубость. Неукротимость.
— Дальше, — сдавленным голосом приказала она.
Не отрывая от нее взгляда, Адам снял ремень и одним движением скинул брюки и нижнее белье, представ перед ней абсолютно обнаженным.
К такому зрелищу она готова не была, поэтому онемела при виде принца Адама Казароса во всей своей красе.
Положа руку на сердце, она и не подозревала, что мужчина может быть таким крупным. И это касалось не только его члена. Адама словно высекли из камня, а жизнь в него вдохнул мифический Демиург. Белль и правда казалось, что она попала в сказку, так что ее теория не выглядела такой уж фантастической.
— В чем дело? — спросил он неожиданно мягко. Его тон совершенно не соответствовал брутальной внешности.
— Просто я восхищаюсь тобой. Ты прекрасен, хотя это слово меркнет по сравнению с твоей красотой.
— Не уверен, что достоин таких комплиментов… Но я счастлив, пока ты счастлива. И пока позволяешь открывать свою красоту.
Белль неуклюже завела руки за спину, ее пальцы дрожали, нащупывая молнию платья. Она хотела сделать это для него. Хотела быть первой, кого он увидит обнаженной после стольких лет. Но, как нарочно, молнию заело в складках ткани.
— Нервы, — пробормотала она.
Улыбка скривила его губы, которые она больше не считала изувеченными.
— Позволь мне. — Его мягкий голос, в сочетании с решительными прикосновениями, будоражил ее.
Он умело справился с застежкой, и платье золотистыми волнами медленно опустилось на пол.
На Белль оставались лишь крохотные трусики. Бюстгальтер под платье не требовался, поэтому Адам свободно рассматривал ее груди.
Его руки уже изучили ее интимные места, и Белль почти не смутилась.
По его плотно сжатой челюсти было видно, как сильно он возбудился.
Белль упивалась тем, что проверяла Адама на прочность. Она вдруг подумала о Тони. Если бы он начал напирать, ей бы не понравилось, но он и не смотрел на нее с неприкрытым желанием.
Если бы смотрел, возможно, она бы его захотела.
Но Белль понимала, что это неправда. В глубине души она все равно ждала бы своего Адама.
