— А мне вот сообщили, что я стал чудовищем не из-за шрамов.
— Да-да, — шепнула Белль.
Адама почему-то это задело. Значит, она продолжала видеть в нем монстра.
— Ладно, возвращайся к своим размышлениям, — произнес Адам. — Филип сказал бы: «Женщины это любят». — Он взял Белль под локоть и повел обратно к танцполу.
— Готова к следующему танцу?
Не ответив, она придвинулась к нему.
— Раф слепой? — спросила она.
И правда, непосвященные могли и не заметить. Только не Адам, который давным-давно знал Рафа и видел, как менялись его характер и поведение.
— Да, но не с рождения. Лет пять-шесть назад что-то произошло, и Раф получил черепно-мозговую травму, подробности до сих пор неизвестны. Я считаю себя закрытым человеком, но до Рафа мне далеко.
— А Филип, значит, душа компании?
Адам фыркнул:
— У Филипа наиболее проработанный образ. Из нас он вообще самый скрытный!
— А почему ты отгородился от друзей? На вид они отличные ребята.
— Чтобы остаться наедине со своим горем, — признался он. — И чтобы никто не пытался вернуть меня к жизни. Я хотел жить в своем горе вечно. Мои жена и сын умерли — это был сильнейший удар судьбы, который до сих пор ранит мое сердце. В такие моменты я не хочу никого видеть. Не хочу слышать, что все будет хорошо. Разве это возможно? Я хотел навсегда остаться во мраке и безнадежности, чтобы ощущать чудовищность их потери.
Белль помолчала.
— Понимаю, — коротко сказала она.
— Так ты считаешь меня чудовищем и внутри, и снаружи? — спросил он, непонятно зачем подняв эту тему.
— Внутри точно, — ответила она. — Думаю, ты должен знать, что я начала к тебе привязываться. — Ее щеки порозовели. — По мне уже заметно, что я считаю тебя неотразимым…
— Несмотря на это? — Он показал на свое лицо.
— Шрамы никуда не денешь, но они — это не ты. Во всяком случае, для меня.
Адам задумался.
— Но внутри я…
— А я не говорила, что внутри ты плохой. Ты… Притягательный. Я всегда ассоциировала страсть с недостатком самоконтроля и ненавидела это глупое чувство. До четырех лет я жила с мамой и помню, какой сумбур тогда происходил в ее мыслях. Мне это не нравилось. Но когда пришло время уехать, я чувствовала себя опустошенной. Потому что не знала другой жизни. Потому что мама меня предала. Как я тосковала! Я очень долго плакала по ночам. А когда прекратила истерики, во мне проснулась злость. Ты рассказывал об этом. Цепляясь за негативные эмоции, человек хочет удостовериться в том, что трагедия его изменила. И хочет понять, почему она произошла. — Белль пристально посмотрела на Адама. — Я усвоила урок матери. И теперь никогда ни с кем не поступлю так, как она со мной.
Белль подняла руку и кончиком пальца провела по грубому шраму у его рта.
— Ты заставил меня взглянуть на страсть под другим углом, — продолжила она. — Чудовище внутри тебя, дикое существо, родилось из-за необходимости защищаться. Знаешь, это существо я могла бы найти и в своей душе.
Он быстро взял ее руку и прижался губами к нежной коже запястья. Его друзья не касались этого места. Оно было намного интимнее. Намного сексуальнее. Оно принадлежало ему. Белль принадлежала ему.
— Я помогу тебе его найти, — хрипло произнес он, напрягшись всем телом.
— Сделай это, Адам… — прошептала она. — Я хочу тебя.
Глава 8
Белль прекрасно понимала, о нем просит. Но она устала притворяться недотрогой. Пусть Адам возьмет дело в свои руки.
Когда в библиотеке он заставил ее тело дрожать и биться в конвульсиях, Белль предпочла сбежать, а потом усиленно игнорировала Адама.
Но сегодня она очутилась в прекрасной фантазии, на балу во дворце, и ее сопровождает принц, покоривший ее сердце. С Тони, так или иначе, придется разобраться. Конечно, она поступит ужасно, отдавшись другому, хотя почти год отказывала своему парню, но…
Но почему-то в объятиях Адама ей сразу становилось ясно: внутри ее сидел страстный и похотливый зверь.
Она устала притворяться, что не испытывает желания. Она цеплялась за стабильность, обеспеченную отцом, и за дисциплину, уверенная, что они защитят ее от очередной травмы. От боли, которую ей могут причинить. И вот она решилась на поступок, от которого пострадает по крайней мере один человек.
У Белль сжалось сердце. Был бы у нее телефон, она бы решила проблему сейчас, но ее изолировали от любых контактов с внешним миром. Возможно, и к лучшему, что она оказалась вдали от знакомой безопасной жизни.
Странно, но в плену Адама она почувствовала себя свободной. У него в замке она никому ничего не должна. Не обязана быть идеальной дочерью и примером для подражания. Она оказалась отрезанной от людей, для которых Белль Чемберлен была обычным книжным червем.
Здесь некому ее осуждать и третировать.
Она хочет Адама. И она его добьется.
— Адам, — с придыханием произнесла она. — Когда мы отсюда уедем?
Он зарычал, железной рукой обхватив ее за талию и прижав к себе.
— Сейчас. — В его голосе прозвучал металл под стать его телу, и Адам повел ее из зала.
— Нам куда? — спросила Белль.
— Полагаю, Филип подготовил комнату, которую я обычно занимаю, когда приезжаю в гости.
— И часто ты здесь оставался? Со своей…
— Нет, — быстро ответил он. — Мы никогда тут не ночевали. И я не пытаюсь воспроизводить прошлое. Мой брак здесь ни при чем, клянусь.
У нее словно гора с плеч упала. Странно, почему? Адам захватил в плен часть ее души, которой еще никому не удавалось завладеть. Он ее разбудил. Но Белль не собиралась соперничать с его женой, которую он, судя по фотографии, любил безмерно. Его ждали большое будущее, радость и надежды, которые от него ускользнули. Не станет же она просить его забыть прошлое.
Белль не хотелось, чтобы он выкинул жену из своего сердца. Сейчас ей хотелось просто быть рядом с ним.
Гости и персонал пожирали их взглядом.
Адам на секунду остановился, вытащив из кармана телефон.
— Филип написал, что моя комната готова. Внимательный, ничего не скажешь.
— Наверное, он хороший друг, — предположила она.
Белль мучил вопрос, стоит ли рассказывать Адаму о своей неопытности. Но тогда она поставит под угрозу чувства, вспыхнувшие между ними. Он поменяет свое мнение о ней. Слишком поздно… Ей не сыграть роль опытной искусительницы, если она не имеет никаких навыков.
Адам шел рядом, такой большой и уверенный, и она восхищалась его мощью, пока он безошибочно вел их по бесконечным коридорам. Его уверенность передалась и ей.
