Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
«Существует несколько типов капитанов команд – есть люди, которые много кричат, есть организаторы, как Дидье Дешам, а есть те, кого я называю «технические лидеры». Жуниньо Пернамбукано был для меня таким в Лионе, и таким же являлся Тьерри, когда мы играли за юношескую сборную до 18 лет. Его нельзя называть природным оратором, тем, кто чувствует себя свободно, обращаясь к аудитории; но у него очень хорошо получается положить руку на плечо молодого партнера и в деталях объяснить ему какой-то особенный аспект игры, «техническо-тактическую» сторону того, что происходит на поле. Из всех игроков, с которыми мне приходилось пересекаться, никто не любит и не понимает футбол лучше, чем Тьерри. «Карра» [Джейми Каррагер], который питается и дышит только футболом, и то не такой ненасытный, как Тити. Упомяните, например, игру между «Ле-Маном» и «Генгамом» – и будьте уверены, что он не только ее смотрел, но может назвать состав обеих команд и вспомнить все ключевые моменты встречи»[13].
Один из его партнеров по сборной на юношеском чемпионате Европы 1996 года позже признавался – правда, анонимно, – что «Анри никогда не использовал голос. Он не был «боссом» в том смысле, в каком люди понимают это слово». Один из французских тренеров, бывший вратарь «Бордо» Филипп Бержеро также выражал сомнения в способности Тьерри руководить: «Нападающий обязан быть эгоистом, а капитану это противопоказано. Есть ли у него те черты характера, которые способны сплотить войска?» Такие брожения в умах будут наблюдаться довольно длительный период и создадут особый резонанс у болельщиков «Арсенала»; однако никто не высказывал их, когда Франция одержала победу в матче с Испанией 1:0 30 июля 1996 года. Тогда Тьерри забил на двадцать шестой минуте. Этот гол стал одним из двух, в принципе забитых им в финальных матчах. Другой победный гол случился только в 2003 году в матче за Кубок конфедераций. Эту статистику его критики никогда не позволяли ему забыть. Мяч, приведший Францию к трофею, оказался в воротах противника на малюсеньком стадионе «Лео Лагранж» в Безансоне. Он обеспечил выход команды в финальный турнир чемпионата мира – 1997 среди юношей до 20 лет и отнюдь не являлся эталоном красоты – скорее неловкое движение ногой, мяч отскочил от колена – никакого эффектного удара. В такой манере команда продолжит играть весь турнир: эффективно, но без особого стиля, без «изюминки», которую можно было бы ожидать от такого созвездия талантливых футболистов. В скоротечном групповом турнире команда Улье одержала две победы – над Венгрией и Португалией – с преимуществом в один гол, а затем сыграла вялую ничью со сборной Бельгии. Анри, номинальный лидер, обладатель капитанской повязки, формирующаяся звезда, не показал лучшей игры в сборной, несмотря на то что участие в этих соревнованиях можно считать его дебютом на по-настоящему большой сцене. Трезеге забил четыре из пяти голов своей команды; вот кто должен был уйти с поля под аплодисменты, однако этого не произошло[14].
Ах, Трезеге. В зависимости от того, кого слушать, Тати и Давид были как братья или как самые закоренелые враги; или и то, и другое. Официальная версия, или в данном случае заголовок в «Журналь дю диманш», в котором вышло совместное интервью игроков спустя несколько месяцев после триумфа 1998 года, гласил: «друзья навеки». Тити увидел Давида, всего на несколько месяцев моложе его, когда тот распаковывал багаж по приезде в Монако летом 1995 года. Он едва мог сказать по-французски два слова – oui или non. Тьерри моментально ощутил симпатию к этому застенчивому аргентинцу и сделал все, что в его силах, чтобы он почувствовал себя как дома в этой новой и озадачивающей среде. Он также восхищался им как футболистом, с которым тренировался каждый день: Трезеге уже тогда являлся типичной «лисой в клетке»[15], центральным нападающим, обладавшим необычным даром «вынюхивать» голы, то есть находить единственно возможную точку встречи с мячом, из которой его можно забить, закрутить, боднуть, затолкать в сетку. Давид был прирожденным бомбардиром, таким как Филиппо Индзаги, Уго Санчес или Герд Мюллер. Он обладал такими качествами, каким Тьерри мог бы попытаться обучиться, но никогда не отточил бы их до такого совершенства – когда умный расчет в игре неотличим от инстинкта. Я хорошо помню потрясающий разговор с Тьерри на стадионе «Хайбери», после того как Трезеге побил еще один рекорд, играя за «Ювентус»; я ожидал, что Анри поприветствует старого товарища по команде, однако произошло совершенно другое. Анри пустился в анализ игры Давида, как тот сам создал такую голевую ситуацию – шаркая ногами, как в танце мэдисон, он старался показать, как его друг не один, не два, а три раза начинал стремительный рывок в пределах штрафной площадки, он перепахивал ее от линии до линии, выигрывая пространство, которое ему требовалось, чтобы обыграть вратаря, ожидая бог знает сколько, чтобы мяч оказался непосредственно в той точке, откуда он мог пробить так, что вратарь был бессилен что-либо сделать. Из всех воспоминаний, которые я храню о Тьерри, это одно из самых ценных. Я позвонил в редакцию, чтобы сообщить: Тити только что сказал мне удивительные слова и… а что конкретно? Моя запись интервью походила на патологоанатомический отчет о вскрытии и оказалась совершенно бесполезной. Но красота состояла в том, как трогательно, с каким восхищением Тьерри говорил о чуде, сотворенном Давидом на поле, и которое ему, шоумену, правящему в «Арсенале», было не под силу. Вот это для меня и был настоящий Анри – истинный ценитель футбола: человек, любящий футбол безоговорочно, способный настолько раствориться в этой своей любви, что любые идеи о соревновании как таковом для него больше не существовали.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
