Если бы я не знал этого пацана сто лет, я бы поверил, что передо мной несчастный, брошенный отцом ребенок, без пяти минут беспризорник. Что ты раскис? Из—за чего, собственно, ты расстраиваешься? В конце концов тетрадь не твоя, так что расслабься.
Была бы моя, не расстраивался бы. А так — отдавать надо, а у меня ее нет. Выходит, лажанулся я. Подозреваю, что оценщик кинул меня, как последнего лоха. Короче, я с детства не люблю, когда меня разводят, как лапшу, поэтому и напрягаюсь.
Вадик выглядел слишком трагично, даже немного комично — как мультипликационный персонаж, который вечно попадает в разные передряги и каждый раз выходит из них целым и невредимым, готовый к новым подвигам.
У тебя сейчас такой вид, будто тебя долго и продуктивно лупили подушкой по башке. Постарайся сохранить на лице это выражение скорби и легкого отупения, — попросил Пузырь.
Зачем?
Ты хочешь вернуть тетрадь?
Ясный перец.
Тогда слушай меня и не задавай вопросов.
А что мне делать, когда мы войдем внутрь?
Ты должен молча стоять и краснеть. Остальное я беру на себя.
Пузырь повел плечами, как штангист перед жимом, и, открыв дверь, вошел в зал почтового отделения. Из четырех окошек два были свободны. Одна из женщин, сидяших за второй кассой, отчитывала за нерадивость мальчишку—курьера.
Что ты себе позволяешь, Гена? Думаешь, если ты подросток и у тебя сокращенный рабочий день, то тебе позволено приходить на работу, когда тебе вздумается?
Но я же пришел, — вяло оправдывался парнишка.
Ты опоздал! Это никуда не годится, Геннадий! Ты должен был разнести все заказные письма и телеграммы три часа назад!
Я сейчас разнесу.
Нет, вы только посмотрите на этого охламона! Ты знаешь, что такое телеграмма, растяпа?
— Знаю...
— Телеграмма — это срочное сообщение! Срочное, понимаешь, олух царя небесного?
— Понимаю...
Бедный парень стоял, втянув голову в плечи под градом обвинений, и в этот момент был похож на верного пса, который необычайно расстраивается из—за того, что не принес к ногам своей хозяйки брошенную палку.
Возьми на полке телеграммы, заказные письма и быстро беги по адресам, горе луковое!
Когда парнишка поплелся в коридор служебного помещения, женщина крикнула ему вслед:
Не забудь, что сегодня в пять часов ты снова должен быть на почте! Разнесешь по адресам свежие телеграммы и заказные письма, если они будут! Слышишь меня, Геннадий?! Еще одно нарушение, и мы тебя уволим! Нам такой сотрудник ни к чему! Ты слышишь?
Слышу, слышу, — раздался приглушенный возглас из глубины коридора.
Когда работники почты выяснили отношения, Пузырь подошел к первому окошку и, положив локти на прилавок, обратился к девушке, сидевшей по ту сторону барьера за компьютером.
Здрасте.
Добрый день, — сказала та, посмотрев на Пузыренко. Она своеобразно косила одним глазом, который отличался по размеру от другого и все время заваливался вбок, смотрел как бы за кулисы.
У меня к вамФопрос. Если я от вас отправлю, например, заказное письмо, телеграмму, посылку или бандероль, то у вас останутся мои данные?
Да, мы регистрируем все отправления и получения.
Значит, если из вашего отделения вчера что—то отправили, то вы можете найти информацию об этой посылке или телеграмме?
В принципе это возможно. В компьютере сохранилась информация за вчерашний день. А в чем дело?
Вчера в ваше отделение заходил мужчина, Сечкин Семен Семенович. Вы не могли бы посмотреть, что он отправил или получил?
Мы таких справок не даем.
А в виде исключения? Очень вас прошу. Ну, что вам стоит нажать несколько кнопок на клавиатуре? — жалобно посмотрел на нее Пузырь.
Таких справок мы не даем, — повторила девушка.
У нас исключительный случай, — понизив голос, доверительно сказал Пузырь. — Не хотелось бы говорить об этом, но вы меня вынуждаете. Посмотрите на этого паренька. — Пузырь кивнул на Вадика, который молча стоял рядом, опустив лицо. — Это мой сосед и друг. Вчера его родители крепко поцапались. После скандала отец ушел из дома и до сих пор не вернулся. На работу не пришел, мобильник не отвечает. Но нам точно известно, что он заходил к вам после шести вечера. Мой друган боится, что его батя собрался уехать из Москвы в город своего детства, ну, решил от обиды все бросить и уехать туда, откуда он родом. Если так, то он скорее всего отправил от вас телеграмму, чтобы его там встречали.
—Это его личное дело. Ничем не могу вам помочь.
Зря вы так бездушно к людям относитесь. Пожалуйста, посмотрите в компьютере информацию о Семене Семеновиче Сечкине. Улица Базовая, дом два, корпус два, квартира пятьдесят восемь. Зачем он приходил вчера в ваше отделение? Очень вас прошу, помогите моему соседу узнать правду о его отце. — Пузырь снова кивнул на Вадика: — Посмотрите, как он мучается, на нем лица нет.
А почему он сам за себя не попросит? — спросила девушка.
Вы хотите, чтобы он перед вами душу раскрыл, да? Вам охота на живое горе посмотреть, как в теленовостях? Вы из него душу живую хотите вынуть, выслушать объяснения, а потом эту душу, опустошенную, обратно затолкать, как скомканный мешок, да? Поставьте себя на его место! Представьте, что ваш отец ушел из дома и пропал! Вы обзвонили все больницы и морги, но нигде его не нашли. Есть одна ниточка, которая ведет к нему, — это телеграмма. Но вам о ней не говорят, потому что на почте сидит вот такая, как вы, почтальонша и говорит: «Таких справок не даем».
Припадочный какой—то, — произнесла девушка, но со вздохом и неохотой все—таки стала вводить данные в компьютер.
Пузырь хотел слегка пристыдить ее за неотзывчивость к чужому горю, но явно перестарался. Впрочем, он добился своего — через несколько секунд девушка зачитала данные компьютера:
Вчера Сечкин С.С. отправил бандероль. Время оплаты — 18.24.
А что в бандероли?
По описи в бандероли — тетрадь. Одна штука.
По какому адресу он отправил бандероль с тетрадью? — не выдержав, подал голос Вадик.
Москва, улица Базовая, дом два, корпус два, квартира пятьдесят восемь.
Вы ничего не путаете? — удивился Пузырь. — Может, вы по ошибке обратный адрес прочитали?
Нет, все верно. Обратный адрес такой же: Базовая два, корпус два, квартира пятьдесят восемь.
Получается, что он сам себе отправил бандероль? — спросил Пузырь.
Получается, так, — сказала девушка.
Постойте, постойте, дайте мне собраться с мыслями, — нахмурился Пузыренко. — Базовая улица, кажется, находится в этом районе, где—то поблизости.
