— Я помогу! — говорит одна.
— Диетической колы? — предлагает вторая.
— Мисс Роддис, мы только что получили вот это! — Третья поднимает повыше длинное черное платье. — Это «Алайя» — вам нравится?
Лейла поднимает новые очки на лоб.
— У меня такое есть. Аззедин сам мне его подарил.
Она отворачивается к вешалкам.
— О, тогда я уверена, эта модель прекрасно на вас смотрится! У нас есть в желтом и темно-синем вариантах.
— Правда? — Лейла поднимает голубые глаза. — Хорошо, я посмотрю темно-синее. А она — желтое.
Лейла берет диетическую колу с подноса, который из ниоткуда возник под ее рукой. Я следую ее примеру.
— Прекрасно! Их отнесут в примерочную.
Я улыбаюсь. Вообще-то, желтый цвет мне не нравится, но кто я такая?
— Слушай, Лейла, а какие-нибудь еще советы по диете? — спрашиваю я, пока наши пальцы перебирают вешалки.
— Ну, я придерживаюсь щелочной диеты… На. — Лейла вручает мне платье из коричневой кожи.
— Это что?
— «Библос».
— Нет, я про диету.
— А… — Лейла берет пару кремовых кожаных брюк. Я тоже. — Ты знаешь, что у каждого человека в организме свой уровень pH, как в бассейне?
Нет.
— Да.
Лейла берет кремовый кожаный жакет. Я тоже.
— Щелочная диета — это когда избегаешь кислотных продуктов.
— Ясно… а зачем?
Лейла дает мне бледно-розовый кашемировый свитер; потом белый. Продавщица несет за нами весь ворох одежды. По пути в примерочную мы наталкиваемся на двух хихикающих девчонок, которые просят Лейлу поставить автограф на обложке «Вог». «С любовью, Лейла» — пишет она рядом со своей щекой.
— От кислот в организме задерживается жидкость, замедляется обмен веществ и вообще.
— Понятно…
Вообще-то, ничего не понятно, но я готова поверить ей на слово. Я захожу в одну кабинку, Лейла — в другую. Она просовывает руку через занавеску.
— Вот, пописай на эту бумажку! Так ты определишь кислотность своей мочи. Синий — это хорошо.
Неудивительно, что у Лейлы такая большая сумка.
— Ладно! — Я сую бумажную полоску в карман. А сходить придется скоро: за последние полчаса я выпила два стакана колы и один — воды. Продавщицы были очень предупредительные. — Значит, нельзя есть помидоры и всякое такое?
— Нет… Кислые продукты необязательно кислотные. — Лейла, видимо, переодевается, потому что ее голос звучит то громче, то тише. — Помидоры — это нормально. И апельсины тоже — все фрукты. Кроме клюквы. О! И чернослива. Старайся не есть чернослива.
— Ладно.
Так-то оно и лучше, учитывая, что я буду принимать слабительное. Я раздеваюсь и надеваю серое платье Версаче.
— Ешь келп.
— Чего-чего? — Я заглядываю к Лейле. Платье «Алайя» собралось гармошкой у нее вокруг ушей. — Ой! Давай помогу!
— Нет, я уже!
— Нет, погоди… — Я поворачиваю Лейлу к себе, берусь за платье — и замечаю на ребрах огромный кровоподтек. — Что случилось?!
— Упала, — отвечает Лейла, хотя много лет спустя я узнала, что это неправда, что со стариной Синеглазиком у Лейлы было немало синяков и падений. — Так вот, келп — это такая морская водоросль, — продолжает она. — Мне ее привозят.
Платье надето. Лейла кружится на месте. Синяя ткань плотно охватывает фигуру и подчеркивает цвет глаз. Лейла отбрасывает упругие и блестящие волосы с воротника.
— Ух ты… — шепчу я.
Лейла пожимает плечами.
— Нормально, да?
— Не то слово!
Я возвращаюсь в свою кабинку. На складе желтого «Алайя» не оказалось, и я решила примерить золотистую мини-юбку от Версаче.
— Так, значит, фрукты, водоросли… что еще?
— Арахис… Нет, стой, арахис не надо. Кешью тоже. Миндаль и грецкие орехи, по-моему, хорошо. Знаешь, если честно, обычно за меня заказывает Ник. Я плохо помню. А, да, не пить спиртного. Это пустые калории, которые замедляют обмен веществ. Но… — заговорщически добавляет Лейла, — …я пью виски! У Ники такое правило: виски мне можно.
Н-да, в университетскую столовую бутылку виски так просто не протащишь. Придется купить фляжку. Что до остального — фрукты, водоросли, миндаль — конечно, этого маловато, но по сравнению с моей теперешней диетой из воды и воздуха — просто пальчики оближешь. От одной мысли о еде у меня начинает бурчать в животе. Я отвлекаю себя примерками.
И ни в чем себе не отказываю. Мы с Лейлой перемеряли чуть ли не все, что есть в магазине. Удивительно, как примерочные кабинки не разошлись по швам. Это какой-то марафон на диетической коле, которую носят к кабинкам одуревшие от вида звезды продавщицы. Все, что супермодель примеряет, будто на нее сшито (скорее всего, так и есть). Все, что ей на мне нравится, я кладу в отдельную стопку. К моему удивлению, Лейла выходит с пустыми руками.
— Как! Ты ничего не берешь?! — поражаюсь я, выглядывая из-за охапки нарядов.
— Пока нет. Ники должен все одобрить, а здесь примерять удобнее. Мы приедем сюда потом, — объясняет она.
Ну, у Синеглазика должны быть дела поинтереснее. С другой стороны, зачем он стал кинозвездой? Уж не для того ли, чтобы завести себе девушку-супермодель, которая устраивала бы ему персональные показы?
Значит, к кассе иду только я. Продавщица сияет.
— Итак, мисс Вудс, сумма составляет две тысячи сто пятьдесят долларов. Как будете платить?
Э-э, натурой возьмете? Господи, в жизни не тратила столько денег на шмотки! Порывшись дрожащей рукой в рюкзаке, нервно отдаю продавщице новую кредитку, которую мне только что открыли родители. На покупку учебников.
— Деньги не снимаются, — говорит продавщица минуту спустя.
У меня вспотели ладони.
— Н-но она совсем новая!
Пауза.
— Это ваша первая карточка?
Я киваю.
Продавщица улыбается.
— Скорее всего, у вас стоит ограничение на кредит свыше тысячи долларов, — ласково объясняет она, словно четырехлетней девочке. — Мы снимем с карточки тысячу, а остальное можете заплатить наличными.
— У меня столько с собой нет, — признаюсь я. Срочно, срочно завести еще одну кредитку! — Я не буду брать мини, — вздыхаю я. И брюки. И свитер.
Лейла надувает губы.
— Но эта юбочка тебе так идет!
— И она золотая — а золотое со всем сочетается, — добавляет продавщица.
Лейла кивает.
— Золото — это классика!
