— Ты хочешь сказать, заказчики предпочитают видеть меня в костюме мальчика-амиша и воображать самим, как я выгляжу в обычной одежде?
— Ну, может, и не амиша, — говорит Марк, указывая на пол. — Но общий смысл именно таков.
Я в отчаянии. Внезапно мои мысли прерывает тихий стук.
— Да?
Дверь офиса открывается. Некоторые модели так фотогеничны, что, когда видишь их в жизни, разочаровываешься. Без смягчающего эффекта стробов и трехчасовых стараний визажиста и парикмахера они кажутся бледными и худыми, словно состоят из острых углов. Лейла Роддис не из таких. Она освещает собой весь офис. Ее глаза еще голубее, волосы — золотистее, кожа — нежнее, чем на снимках лучших фотографов мира. Я буквально теряю дар речи.
— Думаю, Эмили, ты знаешь, кто это, — говорит Марк. Я потихоньку поднимаю выпавшую челюсть. — Лейла, Эмили — наша новенькая.
Что интересно, в разговоре со звездой теперешней он не называет меня «будущей».
— Привет. — Лейла зевает, потом поворачивается к Марку. — Когда мой рейс?
— Не раньше восьми.
— Прекрасно, пройдусь по магазинам.
Марк хлопает в ладоши так громко, словно хочет включить свет.
— Эй, у меня идея! Лейла, ты же не любишь ходить одна! А тебе, Эмили, нужна новая одежда! Может, объединитесь?
На лице Лейлы ясно написано: она, вообще-то, как раз и собиралась ходить одна.
— Давайте-давайте! — настаивает Марк.
Я не дышу.
Лейла смотрит на меня, на Марка, потом на свою сумочку.
— Ну, ладно. Пошли.
Я еду в магазин с Лейлой Роддис! Кружится голова, будто от сотрясения мозга. Правда, такое чувство у меня целый день. Возможно, просто потому, что я в Эл-Эй — или это побочное действие голодания.
Лейла неспешно идет к выходу. Я, спотыкаясь, спешу за ней. Когда мы выходим на залитую солнцем улицу, я ищу взглядом длинный лимузин с водителем. Но вижу «порше-911» с буквенным номером «Blueeyz» — Синеглазик.
Круто.
— Это ваше прозвище?
Лейла качает головой.
— Моего парня. Ники. Машина его.
Ух ты! Я знаю, кто этот Ники. Ник Шарп, кинозвезда, который прославился ролями плохого полицейского, совершенно гадкого наркобарона и еще кучей разных негодяев. Его знают все! А еще Лейла и Ники сделали себе одинаковые татуировки и вскоре будут финансировать фильм, где он продюсер. Я не уверена, должна я это знать или нет, если вы понимаете, о чем я. Так что я просто говорю: «О!» и сажусь в машину.
Лейла надевает очки «Эл-Эй айуоркс» — суперновые, мне надо купить такие же — и заводит «порше».
— Вы давно живете в Эл-Эй? — спрашиваю я.
— Два года.
Лейла включает магнитолу и выворачивает громкость.
— Бон Джови?! — кричу я. Лейла кивает. — Я этого альбома не слышала!
— Он еще не вышел! Джон прислал нам первую версию!
О боже, она лично знакома с Джоном Бон Джови! Надо купить альбом, как только выйдет. Я выглядываю из «Синеглазика», счастливая как слон, несмотря на то, что в животе у меня не просто бурчит, а рычит. Причем громче всего как раз тогда, когда кассета переворачивается.
— Извините, — застенчиво говорю я, пытаясь заглушить бурчание. — Я немножко проголодалась.
— Ничего удивительного. Голодание по методу Марка.
У меня — да.
— Как вы догадались?
Лейла понимающе смеется и делает музыку потише.
— Потому что он заставляет голодать всех… включая меня.
— А… — Не пойму, полегчало ли мне, раз я не такая толстая, или стало хуже, раз я не такая особенная.
— Знаешь что… На вот, смешай с водой.
Лейла тянется за своей сумкой от «Гермес» и поводит запястьем. Я складываю руки лодочкой, ожидая увидеть какие-то специальные витамины или даже стимуляторы, но это оказалось слабительное. «Метамуцил».
— Всегда с собой ношу. Он дает чувство сытости. Обычно я его смешиваю с диетической колой. Скрывает вкус. Ники называет мою смесь коктейль «лейла».
— Смешно!
Лейла улыбается. Теперь она дружелюбна, даже разговорчива. Я разрываю пакетик и трясу.
— Но не больше четырех-пяти раз в день, — предупреждает она. — А то будешь вечно бегать в туалет, понос начнется — особенно если много пить. А надо пить много.
— Понятно…
Я с Лейлой Роддис — Лейлой Роддис! Не прошло и десяти минут с момента знакомства, как мы уже говорим о кишечнике! Мы почти лучшие подруги! Интересно, мне понравится Ники? А какой дизайнер будет шить платья для подружек невесты? Может, я тоже найду себе парня-звезду!
Лейла два раза резко сворачивает направо и паркует «порше» на свободное место. Мы оказались позади белого двухэтажного здания, оплетенного виноградом. На вывеске ярко-красные и синие буквы складываются в надпись «Фред Сигал»[30]. Мы заходим внутрь, и нас замечают… все.
— Привет, Лейла, на втором этаже много новенького!
— Лейла, я так восхищаюсь вашей работой!
— Эй, Лейла, как дела?
О боже! Я провожаю взглядом мужчину, который возвращается в отдел мужской одежды, и хватаю Лейлу за руку.
— Это был… это был Теренс Трет Дарби[31]?
— Ну да.
— Супер!
— Возможно. Хотя я бы на его месте сменила прическу.
Я смеюсь — очень громко — и трусцой поднимаюсь за Лейлой по лестнице.
— Привет, Лейла!
— Лейла, у меня в субботу вечеринка! Виста-Дель-Мар, четыре-семь-восемь-семь! Непременно приходи — и бери Ника!
Я снова оглядываюсь.
— А это кто?
— Кто его знает? — отвечает Лейла.
«Фред Сигал» — небольшой магазин. Небольшой, но хорошо продуманный. Мы выходим прямо к стенду темных очков. Лейла снимает свои.
— Хочешь? — спрашивает она, надевая новые, с логотипом, которого я даже не знаю.
— Да… Ух ты, спасибо! — Я выбрасываю из футляра свои «Рэй-Бэн» и аккуратно кладу отданные Лейлой.
За очками — всякие дизайнерские шмотки.
— О-о! — говорю я, когда Лейла показывает мне серое платье от Версаче.
— Тебе пойдет.
Лейла отдает платье мне; за ним следует мини из золотистой кожи. Продавщицы зависают над нами как ястребы.
