Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 30
Я выхватила дудку у Лапы и задудела на весь зал.
— Давай, Мотя! Ату их!!! — крикнула так громко, как только могла.
Счет был равный: пять — пять. Наши стояли не на жизнь, а на смерть. Я видела, как соперники то и дело поддевают друг друга, как с силой врезаются в бортики. Игроки резво носились по льду. Сосед гундосил, что наши, как мухи вареные, игры нет, все плохо. Я же видела, как Мотька выкладывается, как ребята яростно обороняются, как стремительно нападают. Я нервничала, подпрыгивала и кричала со всеми эти ужасные считалки-речевки. Вдруг… Вдруг Матвей толкнул одного из соперников. К нему подлетел другой игрок и со всей силы, с разворота ударил кулаком в лицо. Мотька рухнул кулем. Парень двинул ногой в коньке ему по бедру, наклонился и еще раз стукнул головой о лед. Зал как-то замер на мгновение, словно кто-то выключил звук у телевизора, а потом взорвался воплями — радостными и осуждающими.
— Это мое плечо, вообще-то. — Оливка недоуменно косилась на меня, а я неожиданно заметила, что зубами вцепилась в ее руку.
Наверное, надо было извиниться. Я скорчила гримаску — нечто среднее между извинением и недоумением, — поправила на ней одежду, вытерла слюни с кофты и, прыгая чуть ли не по головам зрителей, кинулась вниз к стеклу. «Матвей», — стучало в голове истерично. Живой ли? Что с ним? Как он? Матвей! Миленький! Мотечка, хороший мой! Как же ты так? Мотя! К стеклу меня не пустили. Я видела, что к Ветрову подбежали врачи, про себя ругала команду, которая окружила друга и закрыла от зрителей лежащее тело. По льду осторожно шли санитары с носилками. Все так серьезно?! Меня тряхнуло как будто от сильного разряда тока. Мотя, что с тобой?! Мотечка… Ты живой? Охранник преградил мне путь. Я хотела его отпихнуть, но он как-то так очень жестко осадил меня. Теперь на руке обязательно останутся синяки. Впрочем, не до них сейчас. Ребята расступились. Матвея переложили на носилки и понесли в нашу сторону. Я, прыгая через чужие ноги, как горная коза прыгает через валуны, полезла к другому проходу. Перевесилась через заграждение.
Мотя лежал на носилках, придерживая какую-то штуку на лице. Лед, что ли? Он сильно пострадал? Ему что-то сломали? Ну хоть живой, уже хорошо. Ни за что его теперь не брошу. Что бы ни случилось, буду рядом. Ведь мы друзья, а друзья должны поддерживать и помогать друг другу.
— Мало тебе вломили! Нужно было еще! — крикнул парень рядом.
Я аж поперхнулась. Да как он смеет?!
— В своем уме? — заорала я на него. — Ему нос сломали!
— Мало ему. Нужно было и зубы выбить, — усмехнулся он.
Если бы между нами не возник верзила, которому я оказалась едва по грудь, я бы точно вцепилась в эту наглую веснушчатую рожу.
— А что он? — возмущенно рявкнула я на дядьку, от расстройства двинув ему рукой по груди.
— Да он прав потому что, — беззлобно отозвался тот. — Ветров грязно играет. Всегда соперников со спины атакует, оскорбляет. Все об этом знают. Он легко отделался. Гордеев себя еще сдержал.
— Сдержал? — подпрыгнула я. — Да вашего Гордеева надо на рее повесить!
— Ты базар-то фильтруй, — миролюбиво предупредил мужик. — А то я не посмотрю, что баба.
— Да, я вижу, вы с одной колхозной грядки. Лежащих на земле добиваете, с девушками деретесь. Настоящие мужики, — ехидно «плюнула» я в него.
Он поморщился.
Я глянула через заграждение. Все внимание было приковано к Моте. Он что-то говорил журналистам. Странно, обычно журналистов не пускают. Как они прорвались? Охраны, что ли, нет? Воспользовавшись, что охранник пялится на моего парня, я ловко перемахнула через заборчик и оказалась в нескольких метрах от друга. Охранник заметил. Растопырил руки, намереваясь выгнать меня вон.
— Я его девушка. Дайте пройти, — нагло заявила я, выставив вперед проходку, словно святое распятие перед вампиром. Охранник присмотрелся к моему бейджику на веревочке, который разрешал проход в любую зону, потом еще раз что-то сопоставил в голове и отступил, пропуская меня ближе к группе папарацци.
— Почему вы не ответили? — услышала чей-то вопрос.
Убила бы!
— Я пропустил удар и оказался в нокауте. Все произошло слишком быстро, хорошо, что не потерял сознание. Надеюсь, что смогу досмотреть игру у бортика, если врачи разрешат.
— Вы планируете еще отыграть этот сезон или считаете, что он для вас закончен?
— Если врачи разрешат, то надену маску и выйду на лед.
— Со сломанным носом?
Ой, мамочки! Что же это такое? Ему сломали нос?
— Не думаю, что нос станет помехой в игре. Дышать мне не тяжело.
— Какие ощущения?
— Больно. — Мотя попытался улыбнуться.
Левый глаз сильно оплыл, на скуле явно остался след от удара. Нос распух. В левую ноздрю вставлен ватный тампон, чтобы предотвратить кровотечение. Мотечка… Как же ты так?
— Почему вы не приняли вызов Гордеева?
— Потому что я играл в хоккей, а не дрался на ринге.
— Как ты думаешь, Гордеев хотел спровоцировать вас или это просто эмоции?
— В случае проигрыша команда Гордеева теряла все. Я считаю, что это была спланированная провокация.
— Но ты ведь сильный противник, ты мог ответить, зачем он напал на тебя, когда мог напасть на более слабого.
— Вы сами ответили на этот вопрос — я слишком сильный противник.
— Господа, — влез в импровизированную пресс-конференцию врач, — игрок нуждается в отдыхе. Прошу вас. — Он жестом попросил всех разойтись.
И когда все отступили, я, наоборот, шагнула вперед и взяла его за руку. Нас тут же начали фотографировать. Мотька слабо растянул уголки губ.
— Надо было бить снизу, — буркнула я обиженно.
— Там защита, — с трудом хихикнул он.
И я заулыбалась, стыдливо отворачиваясь.
— Господа, господа, я хочу сделать заявление! — громко заявил его тренер, и все журналисты дружной толпой переместились к мужчине. Мотя устало откинулся на носилки и прикрыл глаза.
Его увезли в больницу. Врач сказал, что надо сделать обследование. Меня с ним не пустили. Мы стояли в холле с девочками и угрюмо молчали. Точнее, Лапа начала возбужденно причитать, но Оливка быстро ее осадила.
— Все, девки, можно идти по домам. Парни отдыхать поедут, нам тут ничего более не светит. — Лапа раздосадованно убрала трубку в куртку.
Я кивнула, глядя в пространство. Лапа стукнула меня по плечу:
— Что, Ярочка, не весел, ниже плеч голову повесил?
— Матвей… Как вы думаете, как он там? Я звонила, он не берет трубку.
— Все пучком будет. Это спорт. У нас еще мягко, а во взрослом хоккее нет ни одного хоккеиста со своими зубами.
— Ну вот не выдумывай, — фыркнула Оливка. — А как же Третьяк? Сама недавно передачу смотрела, где он говорил, что у него все зубы свои.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 30
