— Да что у вас здесь творится?!
— Ты что, не видишь? Творится любовь…[1]
Мне оставалось до верха от силы метра полтора. Позади — пропасть. Вверху — победа над собой и собственными страхами. Я преодолею себя, справлюсь с боязнью высоты, со слабостью в руках и вскарабкаюсь на вершину. Я смогу. Пальцы в тальк, чтобы не скользили по гладкому камню. Еще рывок. Покрепче ухватиться за небольшой выступ. Нога на захват. Опля! Давай, Птица, держись! Под тобой двенадцать метров пустоты. Вот так. Держись. Молодец. Смотри внимательнее. Так, где тут у нас зацеп? Кисть встряхнуть. Слабые руки. Надо поработать с эспандером. Не вытягиваю я… Нога… Рука… Рывок… Ух! Ааааа! Мама!!!
Мгновение пустоты и свободного падения.
Сердце ухнуло вниз. В груди все оборвалось. Адреналин ударил в нос. Чтоб тебя!
Страховочная веревка натянулась. Швах плечом об стену! Черт! Бумс спиной! О-о-о-о! Как же развернуться?
— Ярослава, ногами упирайся, ногами! — орали снизу.
Да я-то стараюсь! Только как тут найти, куда ногами упираться, если мир перед глазами танцует?!
Меня осторожно опустили на землю.
— Молодец, — похлопал меня по плечу Денис. — Отлично справилась. До того места и профи не всегда доходят.
— С таким инструктором, как ты, — тут же польстила я мужчине, отстегивая страховку. — Может, еще раз?
— Не, Яр, давай в другой раз. Отдыхай, — кивнул Денис и направился к другим ребятам.
Честно говоря, я и сама решила, что на сегодня хватит. Руки устали. Значит, так: мое слабое место — руки, потому что пальцы не удержали, а у самурая все должно быть надежным. То есть над этим надо поработать.
— Привет, — топтался передо мной парень. — Круто лазишь. Давно тренируешься?
— Второй час. А что? — посмотрела я на него с подозрением.
— Нет, я имел в виду не сегодня, а вообще.
— А, ты про это… Неделю, наверное…
— Ух ты! Солидно, — уважительно затряс он головой. — Меня Матвей зовут.
— Прикольно. Ярослава, — протянула я руку.
— Чем занимаешься? — Он пожал ее.
— Когда чем. А ты?
— Так же, — рассмеялся Матвей. — Подстрахуешь?
— Валяй.
— А я тебя потом кофе угощу, если ты не против.
— Заметано.
Матвей не сунулся на сложную трассу. Прошелся по стенду почти доверху, потом смело прыгнул вниз и плавно приземлился.
— Вечный кайф! — воскликнул радостно.
— Ты бы знал, как страшно вниз смотреть. А если представить, что под тобой обрыв и ты висишь на краю мира, то вообще…
— Ага, — перебил парень. — Надо летом в горах полазить. Сейчас за зиму научиться, а потом в Крым рвануть!
— Да-да, — поддержала я его. — И на скалы! А на закате заниматься на самой вершине йогой и петь мантры.
— Нет, мантры — это нудно. Лучше песни под гитару.
— Ты у меня одна? — улыбнулась я.
— …Словно в ночи луна… — пропел он.
— …Там за туманами…
— …Дальними странами!
Мы рассмеялись. Глаза у Матвея были лучистые, светло-голубые в темно-серую крапинку. Когда он улыбался, на щеках появлялись ямочки, от чего лицо становилось добрым и солнечным. Он провел руками по коротким волосам, взбивая их, и галантно указал жестом на выход.
— А ты чем занимаешься? — спросил он после того, как в кафе мы заказали латте с кленовым сиропом.
Я пожала плечами:
— Всем по чуть-чуть. Днем учусь в школе…
— Надеюсь, в старших классах? — прищурился Матвей.
— А для тебя это так важно? — ухмыльнулась я.
— Конечно! Встречаться с малолеткой как-то стремно.
— Фига себе! А с чего ты решил, что я буду с тобой встречаться?
— Ну как с чего? Мы же уже познакомились, я пригласил тебя в кафе на свидание, стало быть… Никакой высшей математики.
— То есть ты ко мне у стенда пошло клеился? — захохотала я.
— Слушай, а как я должен был к тебе еще клеиться? Только так. Ты же отказалась падать со стены, поэтому я не смог совершить подвиг. Следовательно, пришлось брать тебя по-другому.
— И как же? — Я почувствовала, как внутри все заклокотало от какой-то идиотской веселой злобы.
— Пусть это останется моим маленьким секретом, — состроил он невинную мордочку, и я растаяла.
— А если у меня есть парень и поэтому я ни с кем не знакомлюсь?
Что? Получил? Держи последнюю модель губозакатывательной машинки!
— Еще скажи: «Я не буду есть мороженое, у меня дома пельмени!» — вальяжно развалился Матвей на стуле. — Парень не стена, пну, он и подвинется.
— А если я буду против?
— Вот ты заладила: «Если, если…» Если бы да кабы, во рту выросли грибы.
Я обиженно заткнулась.
— Так, продолжаем разговор. Мы остановились на школе. А чем ты занимаешься после школы?
— Хожу на японское фехтование, — насуплено сообщила я. — И еще йогой начала заниматься. Только у меня на нее времени нет, и мне скучно.
Матвей вдруг подпрыгнул и стукнул себя ладонью по лбу:
— Ну точно! А я все гадаю, где такие гибкие и сильные девчонки берутся. Японское фехтование — это бои на мечах?
— На боккенах, катанах…
— Все-все-все, не продолжай! Я уже понял, — замахал он руками.
— Ну, если ты такой догадливый и все про меня знаешь, то давай поговорим о тебе. Ты кто? Откуда? Чем занимаешься?
— Матвей Ветров, лучший форвард по итогам прошлого года в нашей сборной по хоккею, — явно с удовольствием сообщил он.
Я окинула его пристальным взглядом.
— Юношеской сборной, — зачем-то уточнил Матвей. — А то ты сейчас напридумываешь… Мы в прошлом году стали чемпионами мира. Я отличился особенно…
— Пф… — не позволила я ему договорить. — Надо же, сколько пафоса. А я футбол люблю.
— А я скорость.
— А у меня есть подруга, она тоже скорость любит. Она на мотоциклах хочет научиться кататься.
