— Ах, Мышка, милая моя Мышка, огромное тебе спасибо! Не представляешь, как ты помогла мне! Ведь я столько времени ломала голову, пытаясь придумать, как нам помириться. Вчера я прогнала его, и… он до сих пор не возвращался.
— Послушай моего совета, Жюли, — избегай такой тактики.
— Значит, до тебя тоже дошли эти слухи?.. Но ведь это неправда!.. Это жестокие, злобные сплетни!.. Только потому, что случайно… оставшись ночевать в Квебеке, его высочество нанес визит в дом напротив… И только потому, что там живет мисс Элиза Грин со своею сестрой…
— Мисс Элиза Грин, как всем известно, имеет довольно незавидную репутацию… Но, дорогая моя Жюли, я, так же как и ты, абсолютно уверена, что это всего лишь злобная сплетня.
— Принц никогда не стал бы меня обманывать… — воскликнула Жюли и вздохнула, — но ты не представляешь, какое облегчение я бы испытала, если бы он приехал сегодня вечером в Бопорт.
Глава 4
Они жили в Квебеке уже два года, и Эдуард начал испытывать беспокойство, скуку и тягу к более активному виду службы. Из редких писем братьев ему было известно о боевой доблести Эрнеста и Августа, об их ранениях, полученных на полях сражений, и о восторженной лести, выплескиваемой на них родителями и сестрами. Почти три года прошло со времени его отчаянного бегства из Женевы. Отец наверняка уже смягчился и мог бы попросить его вернуться домой. Исполненный надежды, Эдуард отправил отцу письмо, в котором просил разрешить ему принять участие в войне против Франции. Но ответа не получил. Единственное, чем он мог пока утешиться, — это предпринять еще одно путешествие в глубь страны. Но засушливая жаркая осень была невыносима, как и климат, который не подходил ни ему, ни Жюли. Поэтому они приняли решение остаться на отдых в Монморанси-Хаус.
А между тем в Квебеке бурлила светская жизнь, но Жюли и Эдуард вежливо отклоняли все приглашения, предпочитая шумным балам и приемам тишь собственной библиотеки, поскольку оба оказались заядлыми любителями книг. Лорд и леди Дорчестер вернулись из поездки в Англию, и хотя Эдуард заставлял себя посещать все их приемы, леди Дорчестер по-прежнему игнорировала Жюли. Даже на ноябрьском балу, устроенном в честь дня рождения Эдуарда, Жюли пришлось довольствоваться скромным местом, затерянным в общей толпе, в то время как леди Дорчестер ни на шаг не отходила от Эдуарда. Впрочем, Жюли не обижалась, так как счастливой могла чувствовать себя на вечеринках у Катрин де Салабери.
По жестокому стечению обстоятельств долгожданный приказ пришел в самый канун Рождества… в третью годовщину их совместной жизни. Принцу Эдуарду, отныне произведенному в генерал-майоры, надлежало отбыть в Вест-Индию и там принять участие в войне против французов.
Поначалу эта новость потрясла Эдуарда, особенно когда он увидел, в каком подавленном состоянии находится Жюли. «Это очередные дьявольские махинации моего отца! Вест-Индия! Кое-кто, конечно, думает, что там я не выдержу и сломаюсь!» — возмущался Эдуард. Но, постепенно поборов шок, он вдруг оживился. Вот она, долгожданная служба!
Зато Жюли не могла скрыть своего горя и слез при мысли о разлуке и о том, что Эдуарда могут убить, покалечить, взять в плен…
Но Эдуард на ее страхи лишь рассмеялся:
— Нет, крошка моя. Как раз так я и вижу свое дальнейшее возвращение домой. Я покажу себя с самой лучшей стороны, и отец вынужден будет просить меня вернуться в Англию.
— А я?.. — с дрожью в голосе произнесла женщина.
— Об этом я много думал. Тебе следует поехать в Англию… сразу после моего отъезда. И там ждать моего возвращения.
— В Англию! Ты уверен, что… вернешься туда? И что мне будет позволено…
— Жить, как мы живем сейчас? Можешь быть уверена, моя маленькая Жюли, я не имею ни малейшего желания жить где бы то ни было без тебя. Ты ведь знаешь Лондон, так ведь?
Жюли почувствовала, что краснеет при воспоминании о том, как она ездила в Лондон в обществе Жана де Фортиссона и Филип-Клода.
— Да… И там у меня есть несколько друзей… эмигрантов…
— Вот и прекрасно. Значит, договорились. Ты едешь в Англию. Там ты легче перенесешь разлуку. Со мной все будет в порядке, и я вернусь к тебе. А если нет, то пошлю за тобой, и ты приедешь ко мне, где бы я ни находился.
— Но как это возможно? Ведь даже письма идут неделями…
— Перед отъездом я собираюсь написать мистеру Кутцу. Я намерен поручить тебя и все твои дела в его руки. Он будет обеспечивать тебя деньгами, а также держать связь с военным ведомством, с тем чтобы знать о всех моих передвижениях и сообщать о них тебе. Это самый простой и короткий способ, ma chйrie.
Жюли слушала его спокойную, размеренную речь со все возрастающим ужасом.
— А нельзя ли мне остаться здесь, сэр? Здесь у меня много друзей…
Эдуард вздохнул:
— Ну как ты не понимаешь, ma petite, что из Вест-Индии я могу отплыть прямиком в Англию, и тогда наша разлука лишь продлится! — Заметив ее растерянность, Эдуард решил пойти на компромисс: — Вот что, моя крошка. Ты можешь поехать со мной до Бостона. А твой отъезд оттуда я организую сам.
Жюли поняла, что спорить бесполезно. Эдуард всегда оставлял последнее слово за собой. Но что, если его убьют на войне и она останется в Лондоне одна без средств?.. К тому же мысль о расставании с семейством де Салабери оставляла горький осадок на душе.
Зато боевой настрой Эдуарда рос. Он решил взять себе в адъютанты капитана Уэтеролла, а Роберт Вуд должен был поехать с ним как личный слуга. Эдуард припас для него место швейцара в законодательном собрании, и хотя тот теперь был женат, все равно охотно бы согласился вдохнуть полной грудью воздуха приключений.
Кроме того, принц радовался возможности уехать подальше от мисс Элизы Грин и от соблазна. Слава богу, Жюли ничего не знала об этом дельце.
Прощание с семейством де Салабери оказалось и впрямь щемящим душу. И все же в конце января после бесконечных объятий, поцелуев и обещаний писать друг другу Жюли и Эдуард покинули Квебек.
Поскольку стояла зима и все озера и водопады замерзли, Эдуард решил, что наиболее быстро и безопасно проделать первую часть путешествия по суше. Все шло хорошо, но при переезде через озеро Шамплен лед дал трещину, и сани с личным имуществом Эдуарда пошли ко дну. Отличное начало, подумал принц. Именно так судьба всегда и поступала с ним. Две тысячи фунтов стерлингов в виде его личного барахла достались теперь рыбам.
Когда Жюли выразила желание посмотреть Нью-Йорк, Эдуард легко согласился, и после нескольких дней, проведенных в Бостоне, где им оказали очень теплый прием, он проводил Жюли на борт почтового парохода. Наконец пришла минута расставания. Жюли не могла сдержать слез. Она была уверена, что больше никогда не увидит Эдуарда, даже если он останется в живых.
