— Хорошо.
Ветер взметнул волосы Клер, бросил на щеки, и Итан почувствовал легкий запах ее духов. Он помнил этот запах, помнил, как она легкими движениями наносила капельки духов на кожу за ушами, на запястья, между грудей. Клер повернула голову и улыбнулась. Итан кашлянул и отступил назад.
— Давай, попробуй.
Она бросила камешек, следуя его совету. Один, два, три раза — голыш скользнул по поверхности, затем погрузился в воду.
— Ты видел? Я сделала это! Сделала! — Клер подпрыгнула на месте, потрясая в воздухе кулаком, явно довольная собой.
— Это только начало. А новичкам, как говорится, везет, — поддразнил ее Итан.
Бросив на него пронзительный взгляд, она подобрала другой голыш и бросила его в воду. Камень пролетел не так далеко, как предыдущий, но подпрыгнул на воде два раза. Клер уперла руки в бока.
— А что ты теперь скажешь?
Итан пожал плечами.
— Ты всегда была хорошей ученицей.
— А ты всегда был хорошим учителем.
Произнеся эти слова, Клер отвела взгляд и слегка смутилась. Неужели она тоже вспомнила их первую ночь любви? — подумал Итан. Тогда он тоже был учителем, а она — прилежной и способной ученицей.
— Лучше продолжим наш путь, — сказал он быстро.
Клер засунула руки в карманы и кивнула. Они прошли около мили быстрым шагом, коротко переговариваясь друг с другом.
— И что ты собираешься делать теперь, когда уволилась с работы? — спросил он.
— Я думаю над этим. — Она пнула ногой прибитую к берегу деревяшку. — Сказать по правде, я не знаю.
— Тебе вообще нет нужды работать, — отметил он.
— Это правда. Даже если я лишусь зарплаты, то все равно не буду голодать, не останусь без крова над головой и прочее. Но я хочу быть счастливой, а это зависит от цели, к которой ты стремишься.
— А вот с этой минуты поподробней.
Она остановилась и внимательно посмотрела на него.
— Я желаю выйти за рамки собственной жизни. И оставить где-нибудь свой след.
Итан немного удивился, но ему понравился ее ответ.
— Ты говоришь о благотворительности? — спросил он. — Ну, о том, чтобы основать какой-нибудь фонд или что-то подобное?
— Да. Кстати, это не только вложение денег, но и общение с прекрасными людьми. И еще можно сделать много добрых дел.
— Мне всегда казалось, что ты — домашний ребенок, Клер, что ты носа не высунешь из дома, — не переставал удивляться Итан.
— Я уже не ребенок. Но до недавних пор самым большим испытанием для меня было переночевать в отеле, в котором не предоставляли полный комплекс услуг.
— Да, это ужасно, — язвительно отметил Итан. — Не подавали кофе в постель? Это так примитивно.
Клер усмехнулась.
— Вот именно, но тогда для меня это было очень важно. Все зависит от твоих взглядов и системы ценностей.
— Значит, у тебя возникла любовь к великим путешествиям?
— Я бы не назвала это любовью. — Клер поморщилась, вспомнив о пауке, который забрался в ее рюкзак, а она подняла такой крик, что он разнесся по всему Китаю. — Скорее это понимание, даже почтение. Путешествие по Гималаям расширило мой горизонт, я узнала много нового.
— Я вижу, что для тебя это путешествие стало определяющим моментом в жизни, — пробормотал он.
— Да. — Она облизала пересохшие губы. — Именно поэтому я сейчас нахожусь здесь, рядом с тобой, Итан.
— Ты изменилась. — Он откашлялся. — Я хочу сказать, что ты говорила мне об этом уже два раза.
— Значит, ты начинаешь мне верить?
— Ты действительно другая, — задумчиво согласился Итан, но Клер так и не поняла, одобряет он это или нет.
— Во время путешествия я узнала о себе много нового.
— Например?
Они остановились возле дерева. Итан почти вплотную придвинулся к Клер, и она ощущала его крепкое мускулистое тело.
Обсуждение становилось слишком серьезным, поэтому Клер решила говорить легко и беззаботно:
— Ну, теперь, я могу уснуть практически везде. Иногда мы разбивали палатки или устраивали какое-нибудь совершенно примитивное ложе.
Итан прищурился.
— Извини, но мне трудно представить тебя в спальном мешке. Без шелковых простыней.
Под его внимательным взглядом тело ее напряглось, сердце предательски забилось.
— В-вобще-то я предпочитаю хлопок.
— У тебя хороший вкус.
Итан отступил в сторону и, сняв с плеча рюкзак, достал из него бутылку с водой. Затем открутил крышку и передал бутылку Клер. Она отхлебнула и отдала ему бутылку обратно. Итан тоже сделал большой глоток.
Клер неотрывно смотрела на его губы, и в памяти ее ожили воспоминания, которые были запрятаны глубоко внутри.
— Не испытывай мое терпение, Клер, — сказал Итан.
— Ч-ч-что?
— Я умираю от любопытства — что было дальше?
Ее мысли унеслись так далеко, что она забыла обо всем.
— А на чем я остановилась?
— На палатке, — подсказал он ей, и его сексуальные губы изогнулись в усмешке. — На спальном мешке.
— О, да. — К счастью, ей на ум пришло нечто иное, на этот раз скорее комичное, чем чувственное. Ее плечи мелко затряслись от смеха.
— Это что-то личное — или ты можешь поделиться?
— Я вспомнила, как мы устанавливали палатку в первый раз. — Клер коротко описала ему своих подруг — бочкообразную Беллу и худую, как спичка, Симону. — Никто из нас не был знаком с такими вещами, и мы два часа возились с ней, однако среди ночи она рухнула на нас.
— И что вы сделали?
— Нам оставалось только одно — завернуться в спальные мешки поплотнее и продолжать спать. Мы были такими уставшими, все в синяках и ссадинах, что не могли пошевелиться. — Она погладила шершавую кору дерева. — Спасибо, что ты привел меня сюда, Итан.
— Ведь ты сказала, что хочешь выйти за рамки своей жизни. Кстати, твоя поездка на велосипеде тоже была значимым событием. — Лицо его стало серьезным. — Я горжусь тобой, Клер.
— Спасибо. — Она улыбнулась. — Впервые в жизни я тоже горжусь собой. — Когда молчание стало слишком неловким. Клер решила сменить тему разговора: — Как жаль, что я не взяла фотоаппарат. Эти деревья потрясающие, невероятные… изумительные!
— Прибереги эти эпитеты.
— Почему?
— Ты еще не видела дюны. Пойдем. — И он снова протянул ей руку.
Итак оказался прав: дюны были невообразимо красивыми. Они спускались к морю золотистым ковром, украшенным зеленовато-коричневым орнаментом трав.
