– Я могу чем-нибудь помочь?
Клэр снова качает головой.
– Понятно. Тогда просто я не буду к тебе лезть, идет?
– Спасибо, Уолтер. Мне просто хочется побыть одной. Может, я позднее приду посмотреть на игру в теннис.
– Надеюсь. Ты мне должна матч-реванш.
Клэр слабо улыбается. На прошлой неделе мы сравняли счет: 6:4, 6:4.
Она не появляется до вечера. После тенниса я на цыпочках подхожу к двери ее комнаты и вижу, что та заперта. В семь Клэр спускается. Я в кухне, укладываю булочки для гамбургеров в сумку. Мы будем готовить на пляже. В День труда у нас так принято. Будет около пятидесяти человек. Нэд, Гарри и я уже соорудили на пляже костер, выкопали в песке яму и наполнили ее плавником.
– Извини, что не появилась на корте, – говорит Клэр, входя в кухню. – От меня было бы немного толку.
– Тебе получше?
– Да, спасибо.
Она потрясающе выглядит в розовом платье с глубоким вырезом. Бюстгальтер она не надела. Ее грудь видна из-за ткани. Я стараюсь не смотреть.
– Выглядишь чудесно, но тебе следует захватить свитер, – говорю я. – В это время года на пляже вечером холодно.
– Что мне нужно, так это мартини, Уолтер. Сделаешь?
– С удовольствием, – отвечаю я, мою руки и иду к бару.
Это нечто вроде причастия. Я бросаю кубики льда в старый серебряный шейкер от Картье, еще дедушкин. Добавляю джин «Бифитер» и немного сухого вермута. Мешаю, ровно двадцать раз, выливаю в охлажденный бокал для мартини, тоже серебряный, и украшаю лимонной цедрой.
– Надеюсь, ты не обидишься, если я не присоединюсь. Не хочу начинать слишком резво.
– Ох, какой же ты замшелый, Уолтер.
Она отпивает.
– Идеально.
Входят Нэд и Сисси.
– Заливаем насос? – говорит Нэд.
– Хочешь, тебе сделаю? – спрашиваю я.
– Нет, спасибо. На пляже будет что выпить.
– Жаль, что ты не пришла сегодня на теннис, – произносит Сисси, обращаясь к Клэр. – Ничего не случилось?
Та качает головой.
– Нет, все в порядке. Просто устала немного. Знаешь, как оно бывает.
– Как не знать. Пропустила зрелище: мой муж получил по толстой заднице от Гарри.
– У Гарри сегодня просто убийственная подача, – вставляю я. – Он не мог не победить. Не переживай, Нэд. Его бы сегодня и Пит Сампрас не одолел.
– Да ладно. В другой раз отыграюсь.
– Придется подождать до следующего лета, – звонко вступает Клэр. – Если только не решишь слетать в Рим, сыграть пару сетов.
Мы смотрим на Клэр, удивленные ее тоном. Потом Сисси говорит:
– Смотри, как удачно, Нэдди. У тебя впереди целый год, потренируешься.
Все смеются.
– Давай, Клэр, допивай, – торопит Нэд.
Мы едем на моей машине, мы с Нэдом впереди, женщины сзади.
– Мы не заберем Гарри и Мэдди? – спрашивает Клэр.
– Встречаемся на пляже, – объясняет Нэд. – Они повезут гостей.
Голландская пара, Вутер и Магда. Он занимается издательским делом. Они только что отвезли дочь в закрытую школу и остановились тут на пути в Амстердам. Прекрасно говорят по-английски.
Когда мы подъезжаем, солнце уже низко висит над океаном. Яркая оранжевая полоса тянется вдоль горизонта, уходит вдаль по пляжу. Собралась уже приличная толпа. Я многих знаю – кого по клубу, кого по Манхэттену, есть и окололитературная публика, друзья Гарри и Мэдди. Трещит огонь. Столы уже расставлены. Кругом фонари и холодильники с вином и пивом. Бутылки спиртного, лед, миксеры. Пластиковые стаканы. Несколько больших баков для мусора. Бегают дети. Лабрадоры. Вдоль края парковки рядами стоит обувь.
– Сделаешь мне еще мартини? – спрашивает Клэр.
Я вижу, что свитер она все-таки не захватила.
– Конечно. Но не забывай старое правило женской груди.
– Какой ты пошляк. – Она подмигивает мне. – Не волнуйся, Уолтер. Это же последняя летняя вечеринка. Расслабься. Давай веселиться.
Шейкера у меня нет, но я делаю ей мартини.
– Боюсь, получилось не очень.
– Ты такой милый, Уолтер. Спасибо.
Клэр быстро целует меня в щеку.
– А потом тебе бы лучше перейти на вино.
– Когда приедут Гарри и Мэдди?
– Понятия не имею. Наверное, скоро.
Я отхожу выложить булочки. Оглянувшись, замечаю, что Клэр разговаривает с тремя молодыми людьми. Они ее ровесники, загорелые, с подтянутыми, как у футболистов, бедрами. Богатенькие сынки. Я-то знаю, я сам таким был в прошлой жизни. Она смеется. Я вижу, как она их очаровывает.
Приезжают Гарри, Мэдди и Джонни с Вутером и Магдой.
– Извините за опоздание, – говорит мне Гарри. – Мы все еще укладываем вещи. Отъезд на год – не шутка.
Я уже строю планы на Рождество у них в Риме.
К девяти вечера первая часть вечеринки заканчивается. В это время года быстро темнеет. Родители относят сонных детей в машины. Столы сложены. В баках брякают пустые винные бутылки. Огонь горит по-прежнему ярко, те, кто не готов уезжать, подбрасывают дрова. Для молодых вечер только начинается. Пламя рвется в темноту. Его свет играет на лицах. Песок под ногами холодеет. Я готов надеть свитер, но оглядываюсь в поисках Клэр, беспокоясь, не замерзла ли она.
Она все еще общается с молодым человеком, в одной руке у нее стакан, другой она трет голое плечо. Я подхожу к ней.
– Извините, что вмешиваюсь. Клэр, ты не замерзла? Дать тебе мой свитер?
Она смотрит на меня, лицо у нее горит, глаза стеклянные. Клэр пьяна.
– Уолт, – произносит она. – Какой ты милый. Познакомься, это Эндрю. У его родителей дом вон там. Он учится в бизнес-школе.
Мы пожимаем друг другу руки. Эндрю гадает, кто я и зачем. Для бойфренда скорее всего староват, а для отца слишком молод.
– Я гощу у Уолта. У его родителей тоже тут дом, но они уже умерли, и теперь Уолт там живет совсем один.
Я не обращаю внимания на ее слова и повторяю:
– Ты не замерзла?
– Нет. Мне хорошо.
– Так тебе не нужен мой свитер?
– Если она замерзнет, у меня есть свитер, – с нажимом произносит Эндрю.
Она не смотрит на него и спрашивает меня:
– Гарри и Мэдди приехали?
– Да. Уже давно.
Она оглядывается вокруг и видит их. Хмурится.
– Вон они. – Клэр поворачивается к Эндрю: – Мне надо пойти поздороваться. Я скоро вернусь.
