Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 24
Грейс расплакалась на церемонии, потом отправилась на банкет, потом на другой и вернулась домой только под утро. Но еще до всех празднований, сразу после торжественной церемонии, она сняла трубку и позвонила… нет, не родителям, которые все равно не нашли бы для нее доброго слова. Она позвонила Дону Ричардсону – человеку, который когда-то первый сказал, что она будет кинозвездой.
Дон как раз закончил смотреть вручение «Оскара», когда зазвонил телефон. Он снял трубку и с изумлением услышал голос Грейс: «Спасибо тебе, дорогой…»
После получения «Оскара» положение Грейс на голливудском Олимпе стало незыблемым.
Но, увы, хороших сценариев ей на «Метро-Голдвин-Майер» по-прежнему не предлагали, а сниматься у других кинокомпаний не отпускали ни за какие деньги. Поэтому так и получилось, что на пике своей славы Грейс оказалась в годовом творческом простое.
Именно в это время она познакомилась с человеком, которому предстояло сыграть важную роль в ее жизни – фотографом Хауэллом Конантом. Нет, он не был ее очередной любовью, но… возлюбленные приходили и уходили, а он оставался другом и одним из самых ценных для Грейс людей до самой ее смерти.
Началось их знакомство с того, что весной 1955 года Конант решил поэкспериментировать и предложил Грейс сфотографировать ее выныривающей из воды.
Эти фотографии стали настоящей сенсацией. Пожалуй, если бы Грейс еще не была звездой, она стала бы таковой после того, как снимки появились на страницах журнала «Коммерс». Конант сумел сделать то, что до этого удавалось только Хичкоку – найти идеальный образ, в котором Грейс казалась зрителю не просто женщиной, а мечтой, богиней грез.
Карьера Конанта после этого резко пошла вверх – первые звезды Голливуда и знаменитейшие политики выстраивались в очередь, чтобы сфотографироваться у него. Но как бы он ни был занят, его сотрудничество с Грейс продолжалось до самой ее гибели в 1982 году – все лучшие ее снимки сделаны именно им.
Весной 1955 года Грейс отправилась во Францию на Каннский фестиваль в качестве приглашенной звезды.
Ехала она туда с достаточно тяжелым чувством – еще слишком живы были воспоминания о романе с Олегом Кассини, начавшемся именно там, на юге Франции. Но в Каннах ее ждала неожиданная приятная встреча – там в это же время находился ее старый друг-возлюбленный Жан-Пьер Омон.
Их роман возобновился, и она решила задержаться в Каннах, отдохнуть и подумать о будущем. Но даже там она была все равно в некотором роде на работе, поэтому не было ничего удивительного, что в один прекрасный день у нее оказалась назначена фотосессия с князем Монако. Нельзя сказать, чтобы Грейс так уж рвалась на эту встречу. У нее и без того было много дел, да еще к тому же в тот день не было электричества, поэтому ей пришлось ехать с мокрой головой и в единственном глаженном платье, которое нашлось в шкафу.
По пути их машина умудрилась угодить в небольшую аварию, а во дворце пришлось еще целый час ждать князя Ренье, занятого с другими гостями. Впрочем, когда он наконец явился, Грей он даже понравился своей вежливостью, безупречным произношением и тем, как он, показывая ей зверинец, гладил тигра, как домашнюю кошку. Князь в свою очередь был очарован ее красотой, но и только. В тот день ни он, ни она не собирались как-то продолжать это знакомство.
Короткая встреча Грейс с князем Монако не стала лишь мимолетным эпизодом в жизни обоих, а имела последствия, причем достаточно неожиданные для них обоих.
Дело в том, что Грейс спустя несколько дней написала князю письмо, где благодарила за приятную встречу. Ренье вежливо и доброжелательно ответил, поскольку на него произвели впечатление и ослепительная красота Грейс, и ее хорошие манеры, и эта неожиданная вежливость. Он был наслышан о капризах и безобразном поведении голливудских звезд, готовился к худшему, и контраст между ожидаемым и увиденным его приятно поразил. «Я был приятно удивлен, – рассказывал он впоследствии, – поскольку находился под впечатлением увиденного в кино или прочитанного, а все оказалось совершенно не так, как я ожидал».
Грейс вежливо ответила на его письмо, он ответил на ее, так они сами и не заметили, как между ними завязалась довольно оживленная дружеская переписка. И если Грейс очаровала князя еще при встрече, то он произвел на нее впечатление, именно пока они переписывались. В личном общении он казался слишком сухим и сдержанным из-за некоторой застенчивости, усиленной оковами этикета. А вот в письмах раскрывался как остроумный, эрудированный и дружелюбный собеседник. Неудивительно, что через несколько месяцев они были уже почти друзьями, хоть и виделись всего один раз в жизни.
«Метро-Голдвин-Майер» наконец-то предложили Грейс роль, на которую та согласилась.
Причем вполне вероятно, что ее к этому подтолкнула именно переписка с князем, потому что ничего особо примечательного ни в самом фильме «Лебедь», ни в ее героине Александре не было, если не считать того, что Грейс предстояло сыграть невесту принца, выбирающую между любовью и долгом.
Возможно, она уже что-то знала о том, что князю Ренье подыскивают невесту, и мысленно примеряла на себя эту роль. Стать настоящей принцессой? Почему бы и нет? Она уже достигла всего, что только можно в своей профессии – стала звездой, сыграла у великого режиссера, получила «Оскара». Грейс чувствовала, что достигла потолка как актриса, дальше будет только путь вниз. К тому же она давно хотела замуж, а в последнее время стала с завистью поглядывать на подруг, за последние два-три года обзаведшихся детьми.
Впрочем, даже если она об этом и думала, то уж точно никому не говорила. Даже наоборот, когда ее монакскую фотосессию увидели в США и пошли слухи о ее романе с князем, Грейс это рьяно отрицала и клялась, что перекинулась с ним лишь несколькими словами и больше ни разу не виделась. Что в общем-то было чистой правдой. О переписке она не сказала ни слова, и Ренье по достоинству оценил ее сдержанность.
После окончания съемок в «Лебеде» Грейс узнала, что князь собирается посетить США, среди других городов заедет и в Филадельфию, а там – непременно заглянет к ней с неофициальным дружеским визитом.
Князь Ренье действительно подыскивал себе супругу.
Ему уже исполнилось тридцать два года, и он был обязан произвести на свет наследника, иначе династия бы прервалась. Конечно, в Европе хватало незамужних принцесс, но ситуация была такова, что сейчас Монако требовалась отнюдь не принцесса, а звезда.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 24
