Казалось, она ждала этого момента всю жизнь. Ее губы разомкнулись под нетерпеливым давлением его рта. Ее руки скользнули вверх, чтобы обнять его за шею, а потом гладили шелковистые волосы у него на затылке, пока длился этот сладостный поцелуй.
Она была не в состоянии думать. Тем более анализировать свое поведение или остановиться. Существовало лишь тепло его тела, чистый запах его кожи и жаркое скольжение его языка, проникавшего все глубже.
Когда они наконец оторвались друг от друга, Лиз стала беспомощно ловить ртом воздух, а на скулах Джуда появился румянец.
– О Боже! – прохрипел он, – Весь день – нет, с того момента, как мы встретились, – я мечтал об этом. Но я боялся все испортить… боялся напугать тебя. – Он помолчал. – Все произошло слишком быстро, да?
Она кивнула:
– Я тоже себе это говорила. – Она почти шептала. – Но кажется, это ничего не меняет.
– Я знаю. – Он дотронулся пальцем до ее припухших и дрожащих губ и внимательно на нее посмотрел. – Ты нужна мне, Бет. Я хочу тебя.
Если бы она замешкалась – отодвинулась бы самую малость, – он бы отпустил ее. Не стал бы настаивать. Решение было исключительно за ней. Но это ее больше пугало, чем радовало.
Потому что ответ мог быть только один, независимо от того, был ли он правильным или нет.
Она встретила его взгляд, робкая улыбка появилась на ее губах.
– Я рада, – ответила она.
Он вздохнул и еще крепче ее обнял, прижавшись щекой к ее волосам. Сердце Лиз громко стучало. Она только что сделала огромный шаг в неведомое – волнующее и вместе с тем пугающее.
Обычно она не жила по таким правилам, но какое это теперь имело значение? Ей вдруг стало все равно. Она не позволит себе слишком увлечься. Прошлое принесло ей боль. Будущее неопределенно. Она будет жить только этим моментом… этим часом… этой ночью – и к чертям последствия!
Она уткнулась лицом в ямку между его шеей и плечом, чувствуя, как в ее теле, словно весенний прилив, возникает желание. Желание снова ощущать его губы на своих губах, его руки, крепко прижимающие ее к своему сильному телу…
Вдруг раздался громкий лай Рубена. Смеясь, они торопливо оторвались друг от друга и оглянулись на дюны. Пляж был пуст.
– Никого. – Лиз встала, отряхивая с джинсов песок. Рубен подбежал к ней, и она почесала его за ухом. – Никого нет, старичок. Что ты себе вообразил?
– Он редко лает без причины. Возможно, кто-то был. – Джуд нахмурился, а потом лицо его расплылось в улыбке. – Должно быть, мы кого-то спугнули. Это ведь общественное место. Пойдем домой.
Лиз сделала шаг и поморщилась, ступив на больную ногу.
– Даже не пытайся, – заявил Джуд.
Не успела она опомниться, а он уже поднял ее на руки и понес к дому. Рубен бежал рядом.
– Но это же смешно, – запротестовала Лиз. – Я вполне могу идти сама.
– А как же дух романтизма?
– Не вижу никакой романтики в том, что ты можешь заработать грыжу.
– От такого веса, как твой? Не смеши. Я мог бы нести тебя одной рукой.
– Прошу тебя, даже не пытайся. – Лиз обхватила его рукой за шею.
У ворот бунгало он остановился и снова ее поцеловал.
– Не волнуйся, – тихо произнес он, заглядывая в ее широко открытые глаза. – Я тебя не уроню. Доверься мне.
Его слова прозвучали как клятва. На такой уровень отношений она не рассчитывала. Она молчала, пока он вносил ее в дом. Она ожидала, что он сразу отнесет ее в спальню, но они оказались на кухне, где он опустил ее в кресло. Легкое разочарование сменилось облегчением.
– Оставайся здесь, – приказал он. – Я займусь обедом.
– Я чувствую себя обманщицей, – запротестовала она. – Моя нога уже почти не болит, а сегодня была моя очередь готовить ужин.
Он ухмыльнулся и повернулся к плите:
– Берегите силы, леди.
К своему ужасу, она почувствовала, как кровь прилила к щекам. Она молилась лишь о том, что, если он это заметит, пусть подумает, что в этом виноват жар от плиты.
Конечно, она не ребенок и не девственница. Но она не была и самой искушенной женщиной на свете. Ее отношения с Марком развивались медленно и, как ей казалось, вполне удовлетворительно. Не было невероятных взрывов страсти, особо пылких чувств. Секс был естественной частью их совместной жизни, подтверждением взаимной привязанности. Марк был ее единственным любовником. До сих пор.
Она смотрела не отрываясь, как Джуд перекладывает еду из кастрюль на блюда и ставит их на стол. Какой-нибудь сторонний наблюдатель принял бы это за обычную семейную трапезу. Но она-то знала, как далеко это от правды. Всего какую-нибудь неделю назад она не знала этого человека, даже не подозревала о его существовании. И все же очень скоро – когда наступит ночь – она собирается ему отдаться.
Все это было чистым безумием. И было бы только правильно уцепиться за остатки благоразумия и сбежать. Но она не хотела этого.
Лиз начала думать о своем теле, пытаясь представить себя такой, какой увидит ее он.
Она всегда была стройной, а пребывание в Африке еще больше подчеркнуло ее худощавость. Теперь у нее больше острых углов, чем округлостей, подумала она удрученно. А ее груди, хотя высокие и упругие, никогда не были особенно большими. Интересно, каким он окажется любовником и что он ждет от нее?
У нее вдруг вспотели ладони, и она украдкой вытерла их о джинсы.
Лиз была ему даже благодарна, когда он объявил, что ужин готов, и она заняла свое место за столом. По крайней мере она сможет думать о чем-нибудь другом, а не о том, что ждет ее ночью. Однако, не доверяя своему желудку, она положила себе на тарелку совсем немного.
Джуд сразу это заметил.
– Передумала? – Лаконичный вопрос прозвучал по-деловому.
– Нет, – быстро ответила она и запнулась. – Да…
Он немного помолчал.
– Тебе поможет, если я скажу, что тоже чертовски нервничаю?
Она удивилась и положила вилку.
– Этого не может быть!
– Почему? Потому что я самовлюбленный самец, неукротимый в постели? – Он покачал головой. – Извини, Бет, это не так. Я очень тебя хочу, но ничего не могу гарантировать.
Сегодня он поставил на стол свечи. В их мерцающем свете его лицо выглядело худым и изможденным. Старше.
Лиз решила, что нет смысла притворяться, будто она не понимает. Кроме того, ей надо было убедиться в этом.
– Как ее звали?
– Микаэла. Ей будет… ей было бы двадцать в следующем месяце.
Как он тогда выразился? «Девушка, которая мне нравилась». Невысказанные слова повисли в воздухе. Но что это значило?
