— Что ты видишь, когда смотришь в зеркало? — спрашивал он.
— Не знаю, — я пожимала плечами, — но уж точно не красавицу.
На следующее утро он встал раньше меня и прошмыгнул в свою комнату. Пришлепав через десять минут в ванную, я обнаружила на зеркале надпись зубной пастой: «Ты такая красивая!» Он осыпал меня подарками и комплиментами до самого вечера, а потом спросил, не найдется ли у меня на следующий день свободного часа перед отлетом.
— Может быть, а что ты задумал? — ухмыльнулась я.
— Хочу познакомить тебя с моими родителями, — ответил он.
Теплой семейной встречи не получилось, потому что последнее заседание затянулось, и нам пришлось ехать оттуда прямо в аэропорт, но он поехал со мной и задавал всю дорогу всякие жизненно важные анкетные вопросы, вроде «Как ты справляешься с непредвиденными обстоятельствами?» и «Тебе нравятся кошки или собаки?». Я замялась в ответ на «Ты любишь готовить?», потому что вообще-то не очень люблю, но мне не хотелось упускать возможности сойти за идеальную будущую жену.
— Мне очень нравится представлять, как мы с женой по вечерам вместе будем готовить ужин, — улыбнулся он.
Для такого мужественного парня он был трогательно сентиментален.
Что до Клео, то она превзошла саму себя, восклицая:
— Господи! Это — На Самом Деле! Он та-ак тебя любит!
— Думаешь? — Действительно было очень похоже.
— Ты бы видела, какими глазами он на тебя смотрит, когда ты этого не замечаешь! Как обалдевший школьник!
— Он именно так и говорит! Говорит, что постоянно витает в облаках и снова чувствует себя маленьким ребенком! — выпалила я, а потом вдруг насторожилась.
— Ах, Ким! Как тебе повезло. Ты выйдешь за него замуж и переедешь в Швецию.
— Глупости, — надулась я.
— А почему нет?
И тогда меня накрыло, как волной, — меня захлестнула волна радости, любви и уймы открывшихся возможностей. Вот оно! Это мой шанс!
По возвращении в Кардифф каждый раз, когда мне начинало казаться, что я все придумала, я звонила Клео (она тогда еще жила в Шеффилде) и она снова помогала мне поверить, что все это происходит наяву. На этот раз я не обманывала себя. У меня был свидетель!
А еще у меня были электронные письма.
Он начал с простых: «Когда я тебя снова увижу? Я без тебя как утомленный шторм».
Но быстро перешел к: «Ким, я скучаю по твоему прекрасному лицу, твоей притягательной улыбке и мягкому сердцу, которое делает тебя такой удивительной. Ты такая потрясающая, что мне не хватит жизни, чтобы оценить тебя по достоинству. Мне кажется, весь мир у моих ног, потому что я тебе не безразличен».
Сначала я от смущения поджимала пальцы на ногах — это было странно, если взять в расчет, как на меня обычно реагируют мужчины. Но он был так нежен и искренен, что я решила — Томас прислан мне небом в качестве компенсации за всех мужчин, которых хватало только на «А ты вообще ничего, правда!».
Он как будто знал, что именно мне хочется от него услышать: «Надеюсь, ты хорошо встретилась с мамой. Жаль, что меня там не было, — я бы хотел познакомиться с ней и рассказать, какая у нее ослепительная дочь».
Он даже смешил меня временами: «Я скучаю по тебе и по себе самому — ты избаловала Томаса, и он теперь считает за норму получать от тебя столько внимания. А когда этого не случается, он думает, что над Швецией нависло стихийное бедствие. Уменя теперь с ним большие проблемы — он считает себя одним из самых красивых, вечно грезит наяву и уже начинает думать, что Британия — это не так уж плохо…»
Именно такого романтического эскапизма мне всегда и не хватало: «Можем ли мы влюблено танцевать под дождем, никогда не возвращаться в человеческое общество и до скончания веков жить счастливо в объятиях друг друга?»
Он как зеркало отражал мои чувства: «Ничего не понимаю! Я не верю, что такое может случиться со мной!»
Впервые в жизни я могла ходить на мелодрамы и вместо того, чтобы, захлебываясь слезами, в конце бормотать «Эх, мне бы так…», пожимать плечами: «Это еще что! Видели бы вы, как влюблен в меня Томас!»
Ежедневное ощущение, что жизнь проходит мимо, оставило меня. Я нашла человека, который видел меня такой, какой я хотела бы быть. Я перестала сомневаться, что подобный нереальный роман действительно может существовать, и смаковала все его электронные поцелуи. Мама совсем потеряла голову. Когда я сказала, что, наконец, нашла Кого-то, в ее взгляде я увидела такую гордость, какую мои карьерные успехи у нее, никогда, не вызывали. Они с Клео убеждали меня в один голос: — Отправляйся к нему?
Его работа и моя будто сговорились, и мы не могли встретиться больше месяца. Чем дольше мы не видели друг друга, тем больше я нервничала, что волшебство может рассеяться. Но как только я начинала свои «а что, если..», Клео неизменно отвечала одно и то же:
— Есть только один способ это проверить. И вот, несмотря на то что в тот момент финансы мои были на нуле (я спустила все свои сбережения на подержанный «фольксваген-поло» за месяц до поездки в Швецию), я потратила 350 фунтов на самолетный билет до Стокгольма.
Я думала, что в худшем случае задохнусь от избытка его любви. Я была неправа.
9
— Buona sera![47]— Марио просиял, когда мы с мамой вошли в зал.
— Buona sera, — отзываемся мы хором, взгромождаясь на обитые бархатом высокие барные стулья.
— Готовы для коктейля? — спрашивает он, просвечивая меня своим рентгеновским взглядом так глубоко, что у меня, кажется, даже печенка смущенно краснеет.
Мы киваем и приготавливаемся наблюдать за работой мастера.
— Свежая клубника! — объявляет Марио, протягивая нам два идеальных образца в форме сердечка. — В Италии мы говорим, что у клубники хороший вкус только тогда, когда ты влюблен…
Мама наклоняется вперед и откусывает от клубничины, которую он подносит к ее губам. Кокотка! Я беру ягоду, которая вьется у моего рта, в руку и съедаю.
— Ну? — спрашивает он, переводя взгляд с меня на маму.
— Чудесно! — восклицает мама.
— Горьковато, — комментирую я. — Но сойдет
— Я сделаю ее для тебя вкусной, — говорит Марио, ссыпая остальную клубнику в бленде р.
Не могу поручиться, что именно он имеет в виду — что добавит сахара или что заставит меня в него влюбиться. Меня охватывает легкая паника от предчувствия, что моего мнения в последнем случае не спросят. Я точно не знаю, как там это все на самом деле происходит между мальчиками и девочками, но уверена, что не откажусь от обета безбрачия, который приняла благодаря Томасу, ради Марио — мой ограниченный опыт подсказывает мне, что влюбляться в официанта-итальянца — это не то. Что-то есть тут от хорошо продуманного мошенничества. Ты начинаешь думать: я на это не попадусь — это слишком очевидно! Но тебя берут измором, смотрят с отлично разыгранной тоской (обычно так смотрят собаки, чтобы заставить тебя отдать им под столом кусочек свиной котлеты), а потом целуют так, будто целиком пытаются залезть к тебе в рот. Если работает профессионал, то он делает что-нибудь такое милое, совпадающее с твоими тайными пристрастиями, так что ты некоторое время не чувствуешь, будто стоишь в бесконечной очереди вместе с остальными дурочками, наоборот — тебе кажется, будто тебя увидели в истинном свете. А в довершение всего эти мастера используют ревность, чтобы заставить тебя поверить, что у вас серьезные отношения, а не курортная интрижка, — так что ты и ахнуть не успеешь…
