Стоя в полутемном холле, Альваро продолжал разглядывать самозванку. Обычно самозванок принято называть наглыми или дерзкими. Но сегодня, без косметики, в повседневной одежде, она показалась ему еще моложе и беззащитнее, чем вчера на приеме. К тому же теперь он знал: она еще не окончила университета, то есть на несколько лет младше той, кого с таким успехом изображала. В глубине ее зеленых глаз таился испуг, хотя она и пыталась храбриться.
Все, хватит, сказал себе Альваро. К чему уделять столько внимания глупой девчонке, по недомыслию ввязавшейся в интриги, которые ее вовсе не касаются? Не стоит запутывать свою жизнь сильнее, поддавшись очарованию, исходящему от этого, наверное, довольно невинного создания.
Хотя кто бы на его месте остался равнодушным к стройной фигурке, соблазнительные изгибы и округлости которой подчеркивала обтягивающая одежда, а чуть припухшие губы словно напрашивались на поцелуи? Впрочем, разумеется, все это чисто физиологическая реакция здорового мужчины.
Однако лучше соблюдать безопасную дистанцию. И Альваро сделал шаг назад.
— Вы меня отпускаете? — робко спросила она, умоляюще глядя на него. Альваро хорошо разбирался в людях, поэтому видел: Аманда пытается изображать спокойствие и уверенность в себе, но ей очень стыдно за все, что она натворила. — Или вызовете полицию?
Он смерил ее надменным взглядом, стараясь скрыть не только от нее, но и от себя самого, как его влечет к ней. Бронзовые кудри рассыпались по плечам Аманды, лицо, полускрытое тенью, казалось таинственным и манящим, как на полотнах старых мастеров. Нет-нет, ему такие вещи замечать не пристало. А думать о них — тем более!
— Я вас здесь больше не держу. — Но почему же ему так не хочется, чтобы она уходила? — Вы вольны покинуть этот дом в любой момент.
Не будь ситуация столь напряженной, Аманду, возможно, и позабавило бы то, как властно распоряжается он в чужом доме, где у нее и то прав находиться куда больше, чем у него. Впрочем, этот высокомерный испанский аристократ, должно быть, чувствует себя хозяином положения везде, где бы ни оказался.
Девушка направилась к двери, но что-то словно удерживало ее здесь. Уже на пороге она обернулась.
— Надо же, вы устроили мне допрос с пристрастием, а я все-таки осталась жива. — В голосе ее слышалось легкое удивление.
Как подобает истинному джентльмену, Альваро шагнул следом, чтобы отворить ей дверь.
— Должно быть, вы куда крепче, чем кажетесь с виду.
По губам ее скользнула улыбка.
— О, вы бы удивились, узнав, какой крепкой я могу быть при необходимости, сеньор де Вальеспин, — бросила она через плечо и сбежала по ступенькам.
Но затем вновь обернулась и посмотрела на него. Во взгляде ее читалось какое-то странное послание, но Альваро не мог понять, какое именно.
Время словно бы остановилось, все кругом потонуло в тумане. Молодые люди сами не знали, сколько простояли так, связанные невидимыми узами, одурманенные непонятными чарами. Наконец Альваро откашлялся.
— Аманда… — начал он, но довести фразу до конца ему было не суждено.
Внезапно раздался громкий треск, и, ломая ветви, с ближайшего столетнего вяза на землю рухнул парень, весь обвешанный аппаратурой. Приземлившись на бок, он ошалело помотал головой. Но уже в следующую минуту навел на Аманду и Альваро объектив фотокамеры, которую так и не выпустил из рук. Молодые люди поняли, что их уединение нарушено. Да и было ли это уединение? Неизвестно, как давно обосновался на суку вяза этот папарацци…
В мгновение ока оценив ситуацию, Альваро бросился к парню, намереваясь завладеть камерой. Но Аманда остановила его, испуганно вскрикнув и указав на дальний конец подъездной аллеи. Там уже показался фургончик с эмблемой одного из ведущих телеканалов.
Поняв, что силы неравны, Альваро быстро и решительно изменил план действий.
— За мной! Живо! — скомандовал он, подскакивая к девушке и хватая ее за руку.
Аманда опомниться не успела, как оказалась рядом в автомобиле, верх которого уже плавно поднимался. Его автомобиле, а не ее. А еще через секунду они уже мчались с бешеной скоростью прочь от усадьбы, оставив позади остолбеневших телевизионщиков…
4
Признаться, Аманда пребывала в ничуть не меньшем остолбенении. И даже дар речи обрела отнюдь не сразу.
— Что… что все это значит? Что тут происходит? Вы меня похищаете?
Альваро хмыкнул.
— Или спасаю — это с какой точки зрения взглянуть. Одно можно сказать наверняка: вы снова втянуты в авантюру. Привыкайте. Вот что значит вступить на скользкую дорожку. Коготок увяз — всей птичке пропасть.
Он говорил самым серьезным тоном, но Аманде показалось, будто глаза его смеются.
— Но моя машина… — слабо запротестовала она.
— Попросите вашего Тони, чтобы пригнал.
— Но ведь ключи остались у вас, — возразила Аманда.
— О черт! — выругался Альваро. — Тогда придется вам какое-то время обходиться без машины.
— А библиотека? Я же собиралась в библиотеку!
— Значит, не судьба. Как-нибудь в другой раз.
Аманда только головой покачала. Сразу видно — этот человек привык распоряжаться людьми. И привык, чтобы ему подчинялись. Оно и неудивительно: во-первых, аристократ, во-вторых, глава какого-то крупного предприятия. По-хорошему, ей, конечно, стоило бы рассердиться — пусть командует у себя на родине или своими подчиненными, а она его слушаться не обязана. Но, как ни странно, она совсем не сердилась. Более того, в глубине души была даже рада, что проведет в его обществе еще хоть чуть-чуть.
Что, рассуждая здраво, было и вовсе уж чистой воды безумием…
— И куда мы едем? — выплывая из бездн самоанализа, поинтересовалась Аманда.
— Туда, где нет этой пишущей и снимающей братии, — ответил он и, после небольшой паузы, добавил: — Они, кстати, наверняка успели заснять, как мы уезжали. Не говоря уже о парне, который сидел на дереве. У того улов как пить дать посущественнее. — Альваро покачал головой. — Вот ведь делать людям нечего, как только портить другим жизнь, выставляя их на всеобщее обозрение. — Он искоса глянул на девушку. — А представляете, что будет, если станет известно, что вы вовсе не Жанетт Лолливаль, а самозванка. Да за такую сенсацию любому репортеру года жизни не жалко! Так что, боюсь, придется вам поиграть эту роль еще некоторое время.
— Что?! — У Аманды глаза на лоб полезли. Уж не ослышалась ли она? — А мне казалось, что вы сочли меня бессовестной мошенницей.
— И счел. Но на этот раз все будет по-другому. Теперь вы работаете на меня.
— А, ну да, это, разумеется, все кардинально меняет, — саркастически заметила девушка и откинулась на спинку сиденья. Вот это машина! Какой плавный ход, какая скорость! Даже сиденья такие мягкие-мягкие.
