— Наберитесь терпения, Дуглас, — обратилась к нему старуха, — я понимаю, какая, должно быть, пытка для молодого человека сидеть рядом с таким старым грибом, как я, но смотрите: осталось совсем немного. Видите, дамы уже складывают веера, мужчины берут бокалы с вином и сигары, чтобы отправиться с ними в соседнюю комнату, пока слуги убирают посуду и выносят столы…
— Ну что вы, леди Драммур, — улыбнулся тот, — уверяю вас, для меня ваше общество отнюдь не пытка! — Заметив, что Энни поднимается из-за стола, Дуглас поспешил вскочить и помочь ей отодвинуть стул. — Почту за честь, леди Энни, если хотя бы один танец за сегодняшний вечер вы подарите мне, если, разумеется, это не нарушит какие-нибудь уже имеющиеся у вас планы и если я вам не противен…
— Неужели, Дуглас, — улыбнулась она, — для вас и впрямь такая великая честь простой танец? Благодарю вас, сэр, но я не уверена, что вашему дяде понравится, если вы будете танцевать со мной.
— Главное — понравится ли это вам, — не сдавался тот. — А что до дяди, то он может в это время пойти прогуляться, почитать свои проповеди воронам.
— Сейчас уже темно, вороны спят.
— Это его трудности.
— Что ж, — рассмеялась Энни, — если ваш дядя и впрямь будет считать ворон, то почему бы и нет?
Просияв, словно начищенный медяк, Дуглас повел ее через зал, но тут, словно из-под земли перед ними вырос Джон Макгиливрей. Взгляд пронзительных глаз гиганта был таким, что, казалось, он собирался превратить самоуверенного юнца в ничтожную пылинку. Не желая выяснять отношения, Дуглас поспешил испариться.
— Мне нужно с тобой поговорить, — прошептал ей на ухо Джон. — Жду тебя в библиотеке, спустись, как только сможешь. — И удалился.
— Вот это мужик! — восхищенно проговорила леди Драммур, глядя ему вслед. — Будь я лет на сорок помоложе, не отказалась бы провести с ним ночку — даже из любопытства, правда ли, что рассказывают о размерах его достоинства… Думаю, не одна дама втайне вздохнет, когда он женится!
— А он женится? — удивилась Энни.
— А ты не знала? Помолвлен с Элизабет Кэмпбелл из Клунаса.
— Откуда вам это известно? — спросила Энни.
— Феи нашептали, — улыбнулась старуха.
«Феи» леди Драммур на самом деле представляли собой целую армию осведомителей — не хуже, чем у англичан.
«Уж не об этой ли помолвке он собирается поведать мне наедине? — подумала Энни. — Что ж, я рада за него. Джон — честный, порядочный малый и держится просто, даром что аристократ». Вот только вспомнить, что представляет собой Элизабет Кэмпбелл, Энни никак не удавалось. В уме всплывал лишь смутный образ с ничем не примечательными каштановыми волосами и густой сетью веснушек на носу.
— Я была уверена, — задумчиво протянула старуха, — что тебе это уже известно… Разве он тебе не говорил?
— С чего бы? — фыркнула Энни.
— Ни с чего, просто, если мне не изменяет память, вчера он был там же, где и ты. Неужели он за весь вечер так и не проронил ни слова?
Энни удивленно уставилась на свекровь.
— Ты удивляешься, — спросила та, — откуда я это знаю. Знаю, крошка, знаю! Знаю, — прищурилась она, — и то, о чем просил тебя твой дед… Ты правильно сделала, отказав ему. Не следует вносить еще больше раздора между кланами, и без того все идет далеко не гладко…
— Ты считаешь, я была права? — задумчиво нахмурилась Энни. — А я вот теперь не уверена. Скажи, положа руку на сердце, не разрывается ли твое сердце от сознания того, что много, слишком много мужчин обрядились в этот проклятый красный мундир? И возглавляет их не кто иной, как Ангус…
— Дочка! — Старуха доверительно посмотрела на нее. — Если бы мое сердце так разрывалось по всякому поводу, оно уже давно перестало бы биться. Что бы там ни делал Ангус, все равно он мой сын, и я всегда буду любить его. Одно оправдывает его — он старается на благо клана, в этом я уверена.
— Даже если клан этого не одобряет?
— Крошка, ни тебе, ни тем более мне не суждено дожить до того дня, когда все члены клана договорятся между собой. Впрочем, ты, должно быть, заметила, как тщательно он подбирает людей.
Энни и сама видела, что к таким, как Макгиливрей или Макбин, муж не осмеливался подходить с «предложением» пополнить отряды Лудуна — те бы просто плюнули ему в лицо…
— Ангус обещал… поклялся мне, — сказала Энни, — что его люди непосредственного участия в боевых действиях принимать не будут.
— Тогда все еще не так плохо, — согласилась старуха, — но не уверена, что ему удастся выполнить свое обещание. Увы, решает здесь не он. Всем заправляют Форбс и этот жирный мешок Лудун.
— А я уверена. — Голос Энни зазвучал патетически. — Ангус никогда не лгал мне и никогда не давал пустых обещаний.
— Что ж, — вздохнула старуха, — остается надеяться, что Бог и впрямь милует… Может быть, я, как мать, и не могу судить объективно, но мне всегда казалось, что Ангус и честен, и неглуп. — Взгляд леди Драммур упал на виновницу торжества, снова водворенную на свое почетное место. — Боже праведный, неужели и мне через десять лет суждено стать такой же уродиной?! Посмотри на эту кикимору — кожа как у мумии, все тело трясется — того и гляди рассыплется, не говоря уж о том, что ум у этой дохлятины давно зашел за разум… Подойти, что ли, — усмехнулась она, — засвидетельствовать ей свое почтение? Эта рябая невестка, правда, наверняка не преминет отпустить в мой адрес какую-нибудь «гениальную» колкость, но пусть только посмеет — я ей все глаза выцарапаю!
Удалившись, леди Драммур оставила Энни в компании какой-то старой вдовы. Перекинувшись с ней ради приличия несколькими фразами, Энни, улучив момент, решила спуститься в библиотеку. Она пошла бы туда, даже если бы не собиралась встретиться с Макгиливреем, — после нескольких часов, проведенных в душном зале и в компании идиотов, душа ее настойчиво требовала уединения. Будь ее воля, остаток этого вечера Энни провела бы где-нибудь в темноте и тишине, пока наконец Ангус, разыскав ее, не объявил бы, что «спектакль» окончен. Весь вечер Ангус держался от нее в отдалении, понимая в глубине души, что сейчас Энни нуж-нее компания леди Драммур, но все время поглядывал в их сторону, словно ожидая неприятного сюрприза от своих непредсказуемых жены и матери. В настоящий момент Ангус стоял в одном из углов, разговаривая с Дунканом Форбсом.
Убедившись, что никто не обратит внимания на ее исчезновение, Энни осторожно прошла через зал и начала спускаться по лестнице, затем пробежала по длинному коридору к библиотеке. В эти минуты Энни чувствовала себя скорее воровкой, чем гостьей. С замирающим сердцем Энни огляделась вокруг: быть замеченной ночью в окрестностях дома, где должна состояться тайная сходка бунтовщиков, еще куда ни шло, но попасться при попытке проникнуть в библиотеку Форбса…
Огромные дубовые двери библиотеки были слегка приоткрыты, коридор хорошо освещен, нигде в доме она не заметила охранников, но на всякий случай Энни подобрала юбки, чтобы они не шуршали по полу. В библиотеке же, напротив, почти не было света. Должно быть, Макгиливрей, если он там, нарочно притушил все свечи: чем темнее комната, тем менее привлекательной она должна показаться гостям, тем меньше опасности, что у кого-то из них возникнет желание сюда заглянуть.
