— Ничего, мистер Беннетт.
В ее спокойном голосе сквозила неприязнь ко мне даже более сильная, чем у комиссара.
— Вчера вы отправили в школу двоих больных детей, — продолжила она. — Позвольте напомнить вам, что на одиннадцатой странице справочника «Родитель — ученик» сказано: «Больных детей нужно оставлять дома». Мы в школе Святого Духа всеми силами стараемся противостоять эпидемии гриппа и подобного отношения не потерпим.
У меня было хорошее оправдание. Мои дети выглядели отлично, когда мы отправляли их в школу. Однако неприязненные нотки в голосе матери-настоятельницы остановили мой порыв, будто стена из шлакобетона. Я вновь почувствовал себя пятиклассником и промямлил:
— Да, сестра. Больше такого не повторится.
Не проехал я и трех кварталов к югу, как мой сотовый зазвонил опять. На сей раз я понадобился начальнику детективов Макгиннессу.
«Какого черта?» — подумал я, прикладывая телефон к уху, и не был разочарован.
— Слушай, Беннетт, я только что разговаривал с Дэли, — зарычал Макгиннесс. — Добиваешься, чтобы меня уволили? Почему бы тебе не прекратить любезничать с репортершами из «Таймс» и сделать одолжение нам обоим, занявшись тем, за что тебе платят? А именно выяснить, где находится этот серийный убийца! Твое легкомыслие меня бесит. А ты именно так реагируешь на эту катастрофу, мистер Специалист.
Ну все, с меня хватит. Две капитуляции за утро — мой предел. И мне надоели оскорбления по адресу самоотверженных профессионалов, с которыми я трудился в ГРК. Был когда-нибудь Макгиннесс первым на месте авиакатастрофы? Работал в передвижном морге, имел дело с массовым человеческим страданием изо дня в день? Я резко затормозил перед автобусом компании «Либерти лайнз» и остановился посреди Пятой авеню. Позади меня поток машин в час пик, должно быть, повернул обратно в Гарлем, но мне было все равно.
— Босс, ты подал мне идею! — выкрикнул я. — Отныне я официально меняю имя на Майк «Несерьезный» Беннетт. Если тебе это не нравится, и ты хочешь моей отставки, пожалуйста. Или, может, предъявишь мне служебное обвинение в любезничанье первой степени?
Я вынес еще одну ледяную паузу, после чего Макгиннесс сказал: «Не искушай меня, Беннетт» — и отключил связь.
Я посидел несколько секунд, лицо мое горело, в висках стучало. То, что он учинил мне разнос, куда ни шло, однако намек, будто я подверг дело риску из-за репортера, был подлым ударом. Они попросили меня заняться этим расследованием, так ведь? Каким идиотом я был — гордился, что меня выбрали, и беспокоился, как бы не подвести команду. Теперь моя команда пинала меня.
Насколько я понимаю, сына Вильгельма Телля тоже выбрали. А потом положили на голову яблоко.
— Да, да, да! — закричал я завывающим вокруг клаксонам. Неудивительно, что люди в этом городе сходят с ума. Нажав на газ, я присоединил гудок своего клаксона к общему хору.
Глава двадцать девятая
В комнате для совещаний на двенадцатом этаже дома на Полис-плаза, один, я за чашкой кофе впервые встретился с детективом Бет Питерс лицом к лицу. Сорока с лишним лет, изящная, тонкокостная, она больше походила на ведущую телепрограммы, чем на полицейского. Приятная, но проницательная, с живой улыбкой. Я снова подумал, что мы поладим.
Но времени для легкой беседы не было. Мы являлись оперативной группой, собранной начальником детективов Макгиннессом. После утреннего разговора с ним меня слегка удивило позволение участвовать в совещании.
В комнате находилось человек двадцать, главным образом полицейские, но я заметил нескольких агентов ФБР и штатских. Мы с Бет нашли свободные места в дальнем конце стола, и Пол Энбери, молодой черный судебный психолог и профессор Колумбийского университета, заговорил первым:
— Думаю, судя по вниманию к деталям, можно исключить вероятность того, что этот человек параноидный шизофреник. Если бы он слышал несуществующие голоса, то, видимо, был бы уже схвачен. Однако он кажется слегка помешанным. Учитывая переодевание и использование разного оружия, я не могу полностью исключить раздвоения личности. Сейчас о его мотиве можно только догадываться, но он соответствует образцу отшельнического типа, который не ладит с остальными — возможно, он перенес в раннем детстве травму и ищет отмщения через связанные с убийством фантазии.
Затем свои соображения нам изложил Том Лэм, суетливый психолог из ФБР с Федерал-плаза, двадцать шесть:
— Наш убийца почти наверняка мужчина, видимо, тридцати с лишним лет. Не знаю, соглашаться ли с тем, что он относится к отшельническому типу. Он явно без колебаний подходит к своим жертвам и разговаривает с ними. Тот факт, что он использовал пистолеты разных калибров, наводит меня на мысль, что он бывший военный или помешан на оружии. Я склоняюсь к последнему, так что, пожалуй, нужно обратить внимание на подозреваемых в краже оружия и боеприпасов.
— Думаете, убийца может быть не один? — спросила его Бет Питерс. — Может, команда стрелков, как в случае с Ли Бойдом Малво в округе Колумбия?
Федеральный агент сжал свой острый подбородок и задумался.
— Любопытная мысль. Давайте ее рассмотрим. Этот человек действует иным образом. Но, как сказал Пол, пока можно только догадываться.
Потом встал я. Головы повернулись ко мне.
— В таком случае почему бы нам не снизить слегка темп и рассмотреть возможность, что убийца лично связан с жертвами? — заговорил я. — Он совершенно хладнокровный. Не свирепый, эмоционально неуравновешенный, не владеющий собой, как многие убийцы.
Пол Хэнбери заговорил снова:
— Детектив, массовые убийцы зачастую годами планируют свои преступления. Когда им чинят препятствия, когда они уязвлены, их утешает мысль «я еще вернусь и добьюсь внимания, которого заслуживаю». Это наращивание фрустрации может принести поразительные результаты.
— Вас понял, — сказал я, глядя на Макгиннесса. — Однако я не совсем убежден, что он заурядный серийный убийца. Он мог бы связаться с прессой?
— То есть вы считаете, что он просто представляется ненормальным? — спросила меня Бет.
— Если просто представляется, — вмешался в разговор детектив Лейвери, сидевший напротив, — я бы первым выдвинул его на премию «Оскар».
— Вероятная программа у этого человека дает нам материал, чтобы продолжить расследование, — сказал я. — Иначе какая у нас альтернатива? Наводнить Манхэттен полицейскими и молить Бога, чтобы один из них оказался рядом, когда этот тип снова примется за свое?
Тут поднялся сам Макгиннесс, свирепо на меня глядя:
— Беннетт, именно так мы и поступим. Это называется действием на опережение. Агент Лэм, объясните, пожалуйста, свой план.
Я сел, и агент ФБР предложил, чтобы усиленные патрули и особенно антитеррористическое подразделение были размещены в определенных людных местах — в Рокфеллер-центре, Гарвардском клубе, Нью-Йоркском спортивном клубе, Линкольн-центре, Карнеги-холле и магазине «Тиффани».
