В предрассветных сумерках он еще не различал цвета ее глаз. Разочарование и вспышки отчаяния — увидел.
— Так я и думала. — Теперь, когда она встретила его внимательный, немного насмешливый, предупреждающий взгляд, планы у нее изменились, и нож из зубов перекочевал в левую руку. — Только честные люди спят крепко. И пьяницы. Надо было тебя как следует угостить. Моя вина.
— Приветствую, Ленда. И вас, уважаемая госпожа кухарка.
Толстомордая женщина с заляпанными тестом волосами чуть не свалилась с левой лестницы. Быстро осенила себя знаком кольца и при этом ухитрилась не выронить кочергу, однако было видно, что одна наверх она не полезет. Зато через последнюю перекладину правой лестницы быстро перебрались сразу две женщины. Молоденькая, испуганная, в дешевом льняном платьице, обеими руками сжимающая тесак, и тощая, маленькая, прожившая на свете раза в три дольше. Прической, красотой и чистотой она ничем не уступала хорошо послужившей метле. Одета она была в слегка поношенное дамастовое зеленое платье, стоящее не меньше хорошего вола, а в качестве дополнения выряжена в кольчугу. В руках держала топорик.
Вся троица остановилась у лестницы в добрых двух саженях от зарывшегося в сено чародея.
— Не знаю, в чем дело, — Дебрен уселся, подгреб побольше сена к животу и бедрам, — но оставайтесь там, где стоите, пока мы не выясним что к чему.
— Кучкой, — прошипела та, что не краше метлы. Дебрен, быстро сложив пальцы, направил их прямо в переносицу между маленькими глазками. Женщина попятилась, чуть не переступив через последнюю балку, за которой ее ожидали десять футов пустоты, твердый глинобитный пол, а возможно, и Щапа, уже с правильно нацеленным острием болта.
Это их малость отрезвило. Всех троих. Кухарка уже раньше намертво приросла к лестнице.
— Я не ищу ссоры. — Это была истинная правда. Искал он край попоны и способ обернуться ею так, чтобы это выглядело достойно и не слишком жалостно. Проклятые бабы. — Может, я немного задремал, простите, но я уже ухожу. Мне лишние неприятности ни к чему.
— Дай-ка арбалет, Ксеми, — бросила через плечо скверно ухмыляющаяся Ленда. — А ты, Дебрен, не пугай. Мы здесь одни женщины, но не из пугливых. Покрупнее тебя молодцов в «Розовом кролике» на лопатки раскладывали, последние соки из них выжимали и полуживых за ворота отправляли.
— Верю. — Он заставил себя улыбнуться так же, как она. — Но арбалет оставьте внизу. Иначе прольется кровь. Бабская. Я не о твоих тяжелых днях, принцессочка.
— Не трепись! — буркнула она. — Ксеми!
Она опять продемонстрировала скорость и кошачье чутье пространства. За спинами двух остальных, где практически не было места, вдобавок хватая на бегу корд зубами и не задев ни щек, ни косы той, что с тесаком, она прыгнула к свободной лестнице. Ксеми — может, не столь быстрая, зато действующая по первому приказу — была уже там, уже подавала из-за балки легкий охотничий самострел.
Им не хватило двух футов. Дебрен инстинктивно ударил гангарином, крепко. К счастью, метлоподобная вояка споткнулась, шлепнулась задом на балки. Кто-то пропищал «Ой-ой-ой!», чьи-то ноги задробили по перекладинам, щелкнул спусковой крючок самострела, а потом недалеко, но уже за стеной, раздался пронзительный визг.
— О Махрусе! Убили! Насмерть убили! — истерически запищал тонкий женский голос внизу. — Ксеми убили! Матерь Божия! Мама Дюннэ!
— Все вместе, — пробормотала ведьма в кольчуге и начала было подниматься, но тут же снова шлепнулась, вылупив перепуганные глаза, и выдала все содержимое своего желудка прямо на зеленый дамаст юбки.
Дебрен, воспользовавшись замешательством, перекатился на бок, выдернул попону из-под ягодиц, перекинул наверх. Молоденькая девчонка, бледная, как ее рубаха, зажмурилась и с отчаянным стоном запустила в магуна тесаком. Тесак закружился в воздухе, пролетел мимо Дебрена, ударился в гребень крыши, отхватил от него большую щепу, сломал две черепицы и упал на пол.
Что-то захлебнулось визгом, шмякнулось в грязь, утихло…
— Ничего… со мной все в порядке…
— Жива, Ксеми? — Опять истерика, на этот раз радостная. — Жива!
— А кур-рва вас… — Плевок, злость с остатками страха и ножом, который она держала в зубах. — Довольно! Тихо, говорю! Захлопни клюв, Щапа, и посмотри, кого там… Клянусь ранами Махруса, надеюсь, это не из тех свихнувшихся подглядывающих сопливых молокососов.
Дебрен лихорадочно сражался с попоной, безуспешно пытаясь повязать ее на бедра.
— О матерь… — Щапа уже не кричала. Вероятно, она стояла в открытых дверях, потому что стало светлей. Хотя, возможно, виной была дыра в крыше. — Убили… Ксе… Кажется, совсем.
— Жива же… — простонала Ксеми.
— Свинку убили, нашу Пеструшку… Болт из нее торчит. Такая хорошая свинка. Боже милостивый… и не пикнет. Вся в луже крови.
Сделалось тихо. Зеленая тяжело дышала, девочка с косой все еще не открывала глаз. Кухарка исчезла.
— Выйдите, — вполголоса сказала Ленда. — А ты, Дебрен, если тебе есть что прятать под этой тряпкой, перестань отыгрываться на детях и животных. Это противники не для тебя. Ты со мной померься, один на один. Честно и без колдовства. Здесь и сейчас.
— С тобой, без колдовства? — ехидно усмехнулся Дебрен. — Разве что в постели.
Солнце поднялось уже выше, чем он думал. Ему удалось заметить, что Ленда насупилась.
— Давай, трус, — прошипела она.
— Голый против девки с телом медведя? Благодарю, не воспользуюсь. Позови лучше свою хозяйку, пожалуй, самое время поговорить с тем, кто в своем уме.
Она присела, подняла нож. Маленький, с костяной ручкой. Очень мерзкий.
Дебрен напружинился.
— Погоди, Ленда. — Женщина в кольчуге двинулась, покачиваясь, отбросила пучок сена, которым вытирала платье. — Погоди. Это и вправду чародей…
— Я вот сейчас как стрельну, так ему раз навсегда отхочется…
— Заткнись, дурная девка. Стрельнешь, когда я скажу, а не сейчас.
Дебрен, немного удивленный, глянул вначале на Ленду, стиснувшую губы в бледную черточку, потом на другую, голос которой он наконец распознал.
— Потому что если это не тот, кого мы ищем, то, думаю, он поможет его отыскать. — Она подбоченилась, задрала выше острый, немного птичий нос. — Без шума и со всем своим магическим искусством. А знаете почему, господин Дебрен? Потому что именно вы пролили бабскую кровь. Самую дорогую, что есть в моем живом хозяйстве. Может, исключая Ксеми, которая еще сохраняет невинность и попала сюда из приличного дома. Свинка-то не какая-нибудь простая хрюшка. Это королева меж свиней. Из Дефоля, работа тамошних магов, от пятачка до хвостика облагороженная и дорогая, как черт знает что. Вы должны мне солидные деньги, господин Дебрен, и сейчас их отработаете. Ясно?
