Ну-ка живей наверх, посмотрите, как там Джейни. Она вкомнате мисс Стэндиш. Побыстрее!
Явно удивленные и даже испуганные, обе девочки вскочили сосвоих мест и выбежали из комнаты.
— Право же, мистер Райерсон! Если вы не хотите, чтобыдевочки вмешивались…
— Я не хочу, чтобы хоть кто-то вмешивался, —отрезал Джек. — Каковы бы ни были ваши личные чувства…
— Это не просто чувства. Я убеждена…
— На основании чего? Кровной вражды?
— Это нечто большее.
— Нет, именно то самое. — Джек сделал медленныйвдох и так же медленно выдохнул воздух, как бы набираясь сил. — Еслихотите, я еще раз поговорю с шерифом.
Если он признает, что его заключения не были достаточноаргументированными, я попрошу его вновь открыть дело и продолжитьрасследование. Но если он работал тщательно и выводы его логичны, вам следуетих принять.
— Никогда! Я не успокоюсь до тех пор, пока Уолтер Краунне сядет на скамью подсудимых. Но вас это дело не касается.
— Как раз касается. С какой стати мне тратить время иэнергию, если вы намерены подвергнуть и ранчо и себя опасности?
Теперь она казалась взбешенной и одновременно напуганной.
— Не понимаю.
— Вы только что в недвусмысленных выражениях сообщилидевочкам, что Краун убил вашего деда.
— Да, убил.
— Очевидно, вы то же самое сказали шерифу?
— Разумеется.
— А другим?
— Я не сказала им ничего более того, что они ужеподозревали. Любой человек в городе знает, как сильно Краун ненавидел дедушку.
— Любой человек в городе? Ничего себе! Да выпоймите! — Джек тряхнул головой в сильнейшем возбуждении. — Вы не можетепредъявлять столь дикие обвинения.
Краун оправдан, свободен от обвинений, по крайней мересейчас. Заявлять во всеуслышание о нем как об убийце всему городу — это женаказуемая законом диффамация.
Он имеет право преследовать нас по суду и может завладетьэтим ранчо в порядке возмещения по своему иску.
Тот самый результат, которого вы так боитесь, но это можетслучиться.
— Диффамация? — поморщилась Тринити. — Как онможет преследовать меня по суду, если я говорю правду?
— Правда — это оружие, — согласился Джек. —Но ее надо доказать. А шериф и доктор присягнут в обратном.
— Вы предлагаете, чтобы мы позволили чудовищуразгуливать на свободе?
— Я предлагаю вести себя благоразумно. Подождите, покаранчо начнет приносить доход. Тогда мы наймем профессиональных сыщиков…
— Все улики к тому времени исчезнут!
Джек твердым взглядом призвал ее к спокойствию — и почтидобился успеха.
— Я намерен сказать вам нечто важное и прошу выслушатьменя внимательно, — заговорил он. — Постарайтесь сдержать ваштемперамент.
Тринити скорчила недовольную мину, однако кивнула:
— Постараюсь.
— Характеризуя мне вас, Брэддок утверждал, что вы«здоровая девушка и прекрасная собеседница». Он забыл упомянуть о том, что вы ктому же и очень красивы. И ничего не сказал о том, насколько вы упрямы иимпульсивны. Если бы он не умолчал об этом и хоть единым словом обмолвился овашей жажде мести, я бы сюда не приехал.
— Понимаю. — Тринити выпятила подбородок — как быв свою защиту. — Прошу извинить меня, сэр. Мистеру Брэддоку следовало бытьс вами более откровенным.
Она собиралась покинуть комнату с пренебрежительным и гордымвидом, однако ее бравада уже угасла и вместо этого она снова села в кресло.
— О чем он только думал? Мог бы в конце концовсообразить, что мы с вами не поладим и даже не сможем стать деловымипартнерами.
— Согласен. Он обязан был рассказать мне все с самогоначала.
На губах у Тринити появилась слабая улыбка.
— Не могу же я просить прощения за то, что я такаяпристрастная и так предана памяти дедушки.
— А я не могу просить прощения за то, что такпрактичен. — Он развернул свое кресло таким образом, чтобы видеть ее лицо;колени их почти соприкасались. — Итак?
— Мне невыносима мысль о том, что Краун разгуливает насвободе, в то время как дедушка лежит в холодной могиле.
Джек взял ее руки в свои.
— Насколько мне стало известно, вражда началась послетого, как отец Уолтера Крауна, Рэндольф, оставил половину своей земли вашемудедушке. Уолтер не простил отца и сделал все, что в его силах, дабы убедитьвашего деда продать ему эти угодья. Именно так обстояло дело?
— Рэндольф Краун имел все основания упомянуть дедушку всвоем завещании. — Тринити высвободила свои руки. — Вам известна этачасть истории?
— Жажду ее услышать, — сухо заверил ееДжек. — Но в данный момент я предпочел бы договорить.
— Продолжайте.
— Уолтер Краун предпринял попытку вернуть себе этуземлю. Если мы сумеем предотвратить это — в том случае, если ранчо начнетдавать доход, — Уолтер останется в проигрыше. Верно? — Он снова взялее руки в свои и добавил твердо:
— Как только мы уладим это дело, наймем опытных сыщикови посмотрим, не удастся ли нам отправить Крауна за решетку.
Его спокойная, твердая уверенность заражала Тринити, и онаблагодарно наклонила голову.
— Ну как? Мы поняли друг друга?
— Да, мистер Райерсон. — Тринити крепче сжала егоруки и пробормотала:
— Я очень хочу надеяться, что вы останетесь.
— Ну что ж… — Джек откашлялся. — Чем скорее яначну изучать счетные книги, тем лучше.
Джек уже хотел высвободить руки, но Тринити удержала одну.
— Я хочу повторить то, что уже сказала раньше. Если высможете спасти «Сломанную шпору», вы станете героем в моих глазах.
— А если нет, то испытаю на себе вашу ярость? —Мальчишеская улыбка осветила его лицо. — Ничего не скажешь, вы умеетевзбодрить парня, мисс Стэндиш! А теперь позвольте мне удалиться. Увидимся заобедом.
Тринити с огорчением наблюдала за тем, как он поспешнымишагами покидает комнату, слегка поклонившись.
«А если нет, то испытаю на себе вашу ярость?»
— Так вот какой он тебя считает! — вслух произнеслаона. — Злющей, мстительной, дикой. И к тому же ревнивой! Это такнесправедливо! И это не правда. Или, на худой конец, развилось в тебе запоследнее время из-за ответственности перед дедушкой. Ты просто должна найтиспособ удержать ранчо в своих руках и не допустить, чтобы оно попало в хищныелапы Крауна. А это значит, — негромко добавила она, посмотрев на дверькабинета, за которой скрылся Джек, — что ты должна убедить Райерсонаостаться.
