российского императорского герба, находится прямо над его сердцем. Все в этом человеке кричит об опасности, и все же, несмотря на страх, пронизывающий меня, я никогда в жизни не хотела никого так сильно.
Илья крадется ко мне, выражение его лица непроницаемо, пока я готовлюсь к его следующему шагу. И когда он достигает края кровати, его сильные руки находят мои, сначала мою правую, прежде чем он тянет ее к манжетам на изголовье, затем мою левую. Атласная подкладка притупляет укус холодного металла на моей коже, и хотя мои ограничения оставляют меня чувствовать себя уязвимой и незащищенной, они также заставляют мой живот дрожать от возбуждения.
Он не снимает штаны сразу, а сразу приступает к делу: забирается на кровать под мои согнутые колени, которые он крепко сжимает, медленно раздвигая мои ноги. Мои мышцы инстинктивно спазмируются, борясь за сохранение моей скромности, но Илья не позволяет мне. Его руки выпирают, как железные обручи, когда он сгибается, чтобы сопротивляться моим ногам, и, несмотря на мою собственную значительную силу, он с легкостью одолевает меня.
Втягивая дрожащий воздух, я заставляю себя расслабиться, позволяя ногам раздвинуться по его команде. А затем Илья наклоняется ко мне, его грудь оказывается на одной линии с моей, когда наши глаза встречаются. Он зависает там на мгновение, наши губы так близко, что я чувствую его дыхание, шепчущее на моей коже. А затем он сокращает расстояние, захватывая мой рот в электрическом поцелуе, который заставляет мое сердце замирать.
Это мой первый поцелуй и, возможно, самый интенсивный опыт в моей жизни. И то, как мягкая кожа его груди касается моих сосков, его сильные бедра прижимаются ко мне, его толстые руки захватывают меня, ошеломляет его присутствием. Но больше этого, только сила его губ на моих, их тепло, просачивающееся глубоко в мою кожу, наполняя меня желанием, похожим на голод. Я хочу большего, и не думая, не понимая, что я делаю, я поднимаю голову с подушки, чтобы углубить наш поцелуй.
Илья жадно отвечает, его губы раздвигаются с моими, позволяя его языку погладить мой рот и пройти по моему языку. Неожиданно у меня вырывается стон, и глубокий гул вибрирует от груди Ильи в мою в ответ. Дрожь заставляет мои руки дрожать, звеня наручниками о прутья изголовья. А затем, губы Ильи отпускают мои, чтобы найти нежное место под моей челюстью. Он целует мою шею, спускаясь к моей груди, которую он щедро одаривает вниманием, одной рукой ощупывая и массируя одну, в то время как его губы дразнят другую, его язык вращается вокруг твердого бугорка. Я задыхаюсь, моя спина выгибается над кроватью в ответ, когда новое возбуждение струится из моего входа, щекоча мою щель, направляясь к моей заднице. Я никогда не была такой мокрой в своей жизни, а мы еще даже не дошли до настоящего дела.
Он задерживается на моей груди на несколько минут, усиливая мое возбуждение, дразня чувствительные точки, прежде чем его губы медленно двигаются дальше, спускаясь к моему пупку, а затем еще ниже. Сердце застряло у меня в горле, и я молюсь, чтобы оно не взорвалось от того, как сильно оно колотится, когда губы Ильи находят мою тазовую кость, а затем он замолкает.
Задыхаясь, я пытаюсь сдержать волнение, глядя на припухлость моей вздымающейся груди, чтобы понять, что заставило его остановиться. Намек на улыбку кривит его губы, когда он изучает крошечную татуировку, спрятанную на внутренней стороне моей бедренной кости. Свирепая зеленоволосая фея, замершая в полете и одетая в пачку балерины и тапочки, вытягивает палочку из моей кожи, направляя ее на зрителя. Это была юная попытка вскоре после ухода моего отца восстать против него. К тому времени, как я поняла, что он никогда не вернется, чтобы наказать меня за то, что я сделала татуировку задолго до того, как мне это было разрешено законом, было уже слишком поздно.
Я прошла через фазы сожаления об изображении, навсегда выгравированном на моей коже. Иногда это кажется ребячеством, изображением, которое могла бы выбрать девочка-подросток. Но в других случаях маленькая фея на самом деле придает мне сил и напоминает, что моя независимость и свобода воли важнее, чем всегда принимать правильные решения. Но вместе с весельем, которое играет на лице Ильи, приходит новая волна смущения.
— Фея? — Спрашивает он игривым тоном.
— Да, я… сделала ее, когда была совсем юной. — По сравнению с татуировками Ильи, моя выглядит как воскресный утренний мультфильм или, что еще хуже, как персонаж Диснея, который собирается посыпать меня волшебной пыльцой. Мои щеки горят, и я борюсь с внезапным, необъяснимым желанием заплакать.
Взгляд Ильи метнулся вверх, чтобы встретиться с моим, и выражение его лица немного смягчается.
— Я нахожу это забавным только потому, что так я тебя называю. Moya feya. Это означает «моя фея» если переводить с русского.
Пузыри эмоций закипают в моей груди, и мне приходится прикладывать все усилия, чтобы сдержать их, когда я напоминаю себе, что это должно быть деловой сделкой — мое тело в обмен на деньги. Чувствам нет места в наших отношениях, если они вообще у нас будут.
Проходит мгновение, и Илья снова переключает свое внимание на мою кожу, не говоря больше ни слова. Проведя губами по крошечной фигурке, намеренно размещенной так, чтобы оставаться скрытой, независимо от того, какой балетный наряд я выберу, он возобновляет свою дразнящую дорожку поцелуев, пока его горячее дыхание не омывает мой пульсирующий клитор.
Крик удовольствия вырывается из меня в тот момент, когда язык Ильи прослеживает мою капающую щель, и мои бедра автоматически дергаются вверх к его губам. Щекотка его мягкой растительности на лице заставляет мои стенки сжиматься от предвкушения, и когда руки Ильи обхватывают мои бедра, обездвиживая меня, я чувствую, что могу взорваться от интенсивности своего возбуждения.
Более намеренно проводя языком между моими складками, Илья слизывает мои соки, посылая толчки электрического удовольствия по моему телу. Я хнычу, издавая звук, который я даже не знала, что могу издать, когда мои конечности немеют от опьяняющей эйфории. А затем его теплые губы обхватывают мой клитор, охватывая мой перенапряженный комок нервов, когда он медленно начинает сосать.
Я чувствую, что мое тело может разорваться надвое. Каждая мышца натягивается, как струна, когда я практически содрогаюсь от
