умершим индусом, мисс. Я жив и не представляю собой привидения. Вам изменила память, его звали иначе, этого вашего индуса.
Он поклонился и ушел, очень недовольный. И мисс Дуглас снова покраснела под своей белой косынкой и поклялась больше не упоминать о своих воспоминаниях при незнакомых людях.
Однако ей не пришлось успокоиться. Командир Томсон, как бы случайно столкнувшись с ней, спросил:
– Не можете ли вы припомнить, мисс Дуглас, возраст того индуса, о котором вы упоминали?
С отчаянием мисс Дуглас сказала:
– Конечно… Я хорошо помню его документы, они прошли через мои руки. Я была старшей сестрой милосердия и…
– Вот как, – сказал Артур Томсон.
Его длинное лицо было озабоченно.
Он прибавил:
– Я попросил бы вас, мисс Дуглас, посетить мою каюту…
В каюте он предложил мисс Дуглас стул, сам сел за стол и, приготовившись записывать, сказал:
– Итак, припомните хорошо, мисс, это очень важно…
В полном отчаянии мисс Дуглас, которая не обидела на своем веку и мухи, сказала:
– Ему было тридцать два года.
Карандаш отметил, и Томсон спросил:
– Откуда?
После нескольких вопросов он попросил мисс припомнить все подробности о документах умершего в лазарете Трафальгар-сквер лейтенанта Абиндры, и по мере ответов мисс Дуглас его лицо становилось все серьезнее…
Затем он отпустил мисс Дуглас, попросив ее молчать и извинившись за беспокойство:
– Но ведь мы на Востоке, мисс, – сказал он в свое оправдание.
Мисс Дуглас с отчаянием сказала:
– Я вообще больше ничего не буду говорить. Это так глупо…
Ее глаза наполнились слезами. Она вытерла их безукоризненным, как ее косынка, белоснежным платком.
Командир Томсон сказал жестко:
– Это ваш долг, мисс, не больше…
Он совещался с Гаввардом в течение часа. Затем уехал обратно на борт «Адмирабля».
В три часа дня инженер Абиндра-Нат, старший судовой механик крейсера «Адмирабль» флота Его Королевского Величества, был арестован командиром судна Артуром Томсоном и препровожден под конвоем трех матросов в распоряжение полковника Гавварда, британского коменданта города Одессы и порта…
Глава 8
Полковник Гаввард пристально посмотрел на стоявшего перед ним смуглого человека с огненными черными глазами, с упрямым и властным выражением лица.
Затем полковник Гаввард спросил негромко:
– Инженер Абиндра-Нат, ваше звание?
– Инженер-механик.
– Ваш чин?
– Лейтенант.
– Ваши служебные заслуги?
– Два года на западном фронте. Ранение. Затем служба во флоте.
– С какого времени?
– Три месяца. С июля.
Полковник Гаввард поиграл карандашом и снова посмотрел на индуса.
– Я должен вас поставить в известность, что запрошенное мною адмиралтейство Британии сообщило, что никакого инженера по имени Абиндра-Нат в списках адмиралтейства не существует. Больше того: инженер-механик, лейтенант Абиндра-Нат, служивший в сухопутных колониальных войсках Его Британского Величества, скончался четыре месяца назад в лазарете в Лондоне. Что вы имеете возразить?
По лицу индуса пробежала едва заметная судорога.
– Ничего, – ответил он негромко.
Полковник Гаввард сказал, не повышая голоса:
– Лейтенант Абиндра, назовете ли вы свое настоящее имя?
– Нет.
Полковник Гаввард помолчал. Затем сказал тем же голосом, не меняя интонаций:
– Я должен вас предупредить, что это предварительный допрос. Вы будете отданы военному суду Его Королевского Величества. Для вас лучше открыть свое настоящее имя, указать сообщников. Я обещаю вам за это смягчение наказания. В противном случае…
Индус пожал плечами:
– Смерть! Я знаю…
Совершенно просто, как будто говоря о погоде, он сказал:
– Я не боюсь смерти.
Полковник Гаввард позвонил. Вошедшему Стильби он сказал коротко:
– Под строгий арест. Обыскать и не оставить ничего, что могло бы вызвать подозрения.
– Слушаю, сэр, – сказал Стильби отрывисто.
Он обернулся к индусу:
– Следуйте за мной!
Когда дверь за ними закрылась, полковник Гаввард сказал сквозь сжатые зубы:
– За кончик нити мы, кажется, ухватились… Гаввард, теперь дальше… Клянусь всеми раджами Индии, я выжму из этого темнокожего все, что вообще можно выжать из человека, годдем!..
Он схватил стек и, продумывая какую-то сложную мысль, сжав челюсти, согнул стек. Стек сломался пополам. Бросив обломки на пол, Гаввард еще раз сказал:
– Не будь я Гаввард…
И вышел из комнаты большими решительными шагами.
* * *
Леди Эдит, потеряв временно надежду увидеть настоящего большевика, занялась более доступными развлечениями. В трех комнатах, отведенных ей в гостинице «Бристоль», в той самой гостинице, где так трагически погиб уполномоченный банков Сити – леди Эдит почувствовала себя так же, как чувствуют себя британцы везде: в Судане, в Египте, в Китае, в Константинополе, в Сингапуре… Другими словами, территория этих трех комнат превратилась в маленький кусочек Великобритании, находящийся среди еще не покоренной колонии. Ибо леди Эдит, дочь лорда Холлстена, рассматривала Россию как еще не покорившуюся Великобритании колонию. Порядок на территории трех комнат леди Эдит был обще-британским порядком: утром ленч, затем брекфест, затем обед в бальном платье, затем флирт, вполне корректный, британский флирт, затем вечерний чай, «Таймс», главным образом шестнадцатая страница, и затем сон…
То, что совершалось за окнами гостиницы «Бристоль», мало интересовало леди Эдит: это была непокорная колония, ее надо было покорить, вот и все. Общество, окружавшее леди Эдит, британские, французские, греческие офицеры, два-три коммерческих агента Британии, словом, обычное колониальное общество… Это все было забавно; леди Эдит решила провести два оригинальных месяца в стране большевиков.
А затем она будет об этом рассказывать в лондонских салонах.
Из
