на стуле возле раскрытого окна и только слегка повернул голову к входящему. Странное, неприятное чувство вызывал он у Каэрэ… Поток льняных волос в льдистом свете взошедшей луны — оттенок совсем нездешний. И тонкость фигуры, готовой, казалось, раствориться в том же свете… И холодный блеск широко раскрытых глаз… Было во всем этом что-то настолько чуждое, как из тяжелого сна, что Алексу на мгновение показалось, будто он стал жертвой иллюзии. Девушка, особенно такая, как Мария, могла очароваться этой звездной красотой, но у Алекса Элиот Эмиран не вызывал ничего, кроме острой неприязни. Он заговорил, нарочито громко, напористо, чтобы поскорее развеять это странное впечатление:
— У вас, кажется, есть время для беседы, господин Эмиран?
— С вами, Алекс Каэрэ? Конечно, — Элиот улыбнулся своей непонятной улыбкой и указал на свободный стул. — Присаживайтесь, пожалуйста.
Алекс сел с неохотой. Ему не нравилось это крошечное жилище под самой крышей, с дощатыми стенами, с полинялой мебелью, с ширмой, заслоняющей кровать, с разбросанными на столе бумагами — а над всем этим карта звездного неба… с ума сойти.
— У меня есть к вам вопрос. Важный, — продолжил Элиот.
— Слушаю вас, — холодно отозвался Алекс.
— Откуда вы взяли сюжет вашей сказки про звезду, которая стала земной девушкой?
У Алекса что-то дрогнуло внутри — и это было самое неприятное из всего, что сейчас происходило. Каким-то холодком отозвалось в душе… Он всегда верил в то, что можно, ничего не зная, написать реальность. Он выхватил сюжет откуда-то из странного мира фантазий, писал по наитию. А теперь почувствовал, что перед ним сидит живое продолжение его истории… И даже мелькнула совсем уж безумная мысль: «А не я ли вызвал его в этот мир?»
А Элиот, не дождавшись ответа, заговорил снова:
— Почему вы? Если это было просто явлено как-то — почему именно вам?
— Думаю, что… — и взгляд Алекса вновь стал холодным, враждебным. — Думаю, мы с вами связаны. Судьбой. И один из нас должен убить другого.
Элиот перевел взгляд на шпаги, которые принес Алекс.
— И почему же?
— Вы знаете, Эмиран. Зачем вы так поступили с Марией?
Элиот наконец-то поднялся, высунул голову в окно, взлохматил свои и без того в беспорядке разбросанные по плечам волосы.
— Мария, значит… А я-то подумал, что вы вызываете меня на дуэль из-за Розы…
— Зачем вы так с Марией? — жестко повторил свой вопрос Алекс.
Звездочет, все еще не отходящий от окна, ничего не ответил.
— Пускай вы чужой нам всем, — продолжал Каэрэ, — пускай ваши чувства в чем-то там отличны от наших, но вы же не можете не понимать, что подлость — это всегда подлость.
— А вы можете понять, — тихо ответил Элиот, — что такое — жить, не зная кто ты? Не помня, где провел детство, не помня друзей и даже тех, кто родил тебя? Когда мы познакомились там, на вечеринке у Марии, я рассказывал что-то про Ниэру, университет, про другие страны… Я все это сочинил. Я ничего не помнил на самом деле. Оказался в вашей стране, ничего о себе не зная. Чистый лист. Небо без звезд.
«Чистый лист… Но если он оказался на островах совсем без прошлого, именно в то время, когда я придумал и написал эту свою сказку про звезду…» Невозможно. Верить в это не хотелось. И Алекс не верил.
— Я потерял память… — продолжал Эмиран. — Врачи развели руками, и я искал мага. И нашел колдунью, которая пообещала создать нужное зелье, если я помогу ей. Она заколдовывала цветы, наполняя их чужой сутью.
— Цветы? — Все сливалось в одно. Эта ведьма-цветочница что-то творила с ними со всеми. Но сейчас, если Алекс и не мог стряхнуть с себя колдовство, то и с прежней сонной апатией было покончено. Он проснулся и готов был бороться.
— Да, цветы. Для каких-то ее формул ей нужна была любовь молодой девушки. Она дала мне розу — роза должна была впитать это чувство. Я пообещал отдать цветок той, которая меня полюбит. Я не виноват, что этой девушкой оказалась Мария. Я не виноват, что она потеряла от меня голову. Я притворился, что тоже влюблен…
— Вас ничто не оправдывает. Вы причинили ей боль…
— Разбитые сердца имеют свойство склеиваться снова.
— Вы просто бездушное создание, Эмиран. И мне очень жаль, что у моей сказки оказался такой неприглядный конец. Я сделаю все, чтобы это закончилось… закончилось на самом деле. Но сначала вы скажете мне имя той колдуньи, которая толкнула вас на эту мерзость.
Алекс бросил одну из шпаг Элиоту — тот ловко ее поймал.
— Вы хотите драться здесь, в этой комнате? — деланно засмеялся Эмиран.
— Думаю, мы найдем подходящее место…
— И я уже знаю, какое. Но сначала проясню для вас кое-что… Первое — я ничего вам больше не скажу. Это не ваше дело, а если по каким-то причинам и ваше — так сами и выпутывайтесь из своих историй. Моя же история здесь заканчивается, и я буду благодарен, если вы меня освободите. Но и пощады не ждите при этом! Я не прощу вас за то, что вы все время увиваетесь возле Розы Лейн. Не будь вас — я взял бы любовь у нее, но ее бы я никогда не оставил. Она мне сродни — не такая, как все. Она — сама свобода, а вы хотите запереть ее в клетке, задушить своим ревнивым чувством. Вы не способны любить такую, как она. И будет благом избавить ее от вас. Так что я готов к любому исходу.
— Ах, даже так… Прекрасно. Показывайте же ваше место для поединка.
— Оно там, — Элиот поднял палец вверх. — На крыше. Там я буду ближе к звездам, там мне будет проще. Не страшно?
Алекс пожал плечами.
— Да хоть на вершине вулкана. Нет, вам от этого легче не станет.
— Тогда вперед.
И Элиот, поднявшись по лестнице, раскрыл ведущую на крышу дверцу…
Когда Алекс пытался потом вспомнить этот безумный жестокий танец со шпагами на плоской черепичной крыше над притихшим городом, что-то обязательно ускользало — словно это был тревожный странный сон. Рука у Элиота оказалась твердой, сам он был спокоен, и звезды, и луна, чей свет блистал на скрещивающихся клинках, похоже, и правда помогали ему. Не один раз Алекс оказывался на самом краю — и сердце обрывалось от ожидания неминуемого падения. Но он выстаивал и теснил Элиота на середину крыши, и бился так яростно, что противник его наконец стал сдавать позиции. Хотя Алекс был сильным и выносливым, но ему пришлось нелегко.
