обеспечен.
– Ну-с, сударь, приехали, – сказал я, подставляя грызуну руку. Он охотно залез на ладонь, устав долго сидеть на одном месте. Но вот мои попытки ссадить его на стол не увенчались успехом – зверек откровенно брезговал пользоваться мебелью в этой рыгаловке.
– Ладно, ладно, уговорил, – хмыкнул я.
Вернув пушистого на пассажирское место, я принялся за уборку. В углу помещения гордо стояли блестящие от новизны метелка и савок – владелец заботливо не пользовался ими, храня до лучших времен. Делать основательную уборку не имело смысла, но и сидеть в свинюшнике желания нет – тут я солидарен с компаньоном.
Подметенный пол уже выглядел чуть приличнее. За стойкой обнаружилось ведро с водой, там же лежали и всякие губки с тряпками. Протирка стола и нескольких стульев заняла не так много времени. Зато в ведре теперь свежезаваренный кофе с желтинкой – кариес передает привет.
Закончив с уборкой, я довольным взглядом окинул почти чистый пятачок.
– Хозяина, принимай работу, – сказал я, протягивая руку к белому комку. Он времени зря не терял, просто уснув у меня за шиворотом.
Пробуждение заняло секунд 10-15. Крыс проснулся, потянулся, зевнул, и посеменил на ладонь. Я поднес его к столу, после чего он внимательно изучил поверхность и потрогал её лапкой. Убедившись, что его белоснежные меха не будут очернены продуктами жизнедеятельности двуногих нерях, зверек довольно спустился и уселся на зад, выжидательно уставившись на меня.
– Вам пиво, кофе, меня? – задал я шуточный вопрос.
Взгляд пушистого становился всё требовательнее, пока до меня не дошло, что зверек может быть голодным.
– Сейчас устроим праздник живота, не боись.
Скинув с себя на один из вымытых стульев рюкзак, я принялся искать снедь. Банка тушенки изрядно помялась, едва пережив мои рандеву со стеной. Следом за ней на стол отправился сыр и колбаса, да ещё и хлебушек – жрать хотелось как загнанному зверю.
Зверек тут же заинтересовался провиантом. Забавно шевеля усами, он начал обнюхивать продукты, остановил свой выбор на колбасе.
– Э, нет, пушистый. Тебе такое нельзя – живот болеть потом будет. Может сырка? – произнося всё это, я убрал колбасу от греха подальше – не хочу быть инициатором крысиного отравления.
Ответный взгляд был максимально красноречив. Меня послали на трёх языках, включая хинди.
Когда сестра была в подростковом возрасте, она держала хомяка. Помню, как я дал ему кусок колбасы, от щедрот душевных, а в ответ она мне рассказала, от какого осла меня зачали, и даже в каких позах.
Оказалось, что грызеподобным такое есть категорически нельзя – иначе отправятся к родственникам на тот свет раньше времени. Пусть я никогда и не интересовался разведением мелких пушистых, но эту информацию запомнил.
– Так, и чем бы тебя, мелкий, покормить… – задумчиво протянул я, осматривая помещение. На глаза попался уголок с закусками. Кэптэйн, у нас идея!
Пока крысиный сорванец боролся с банкой тушенки, ведомый ароматом мясца, я отыскал маленький холодильничек со бутилированной водой и набрал соленого арахиса.
Отойдя в уголок, быстренько промыл закуску. Пару раз встряхнув рукой, презентовал пушистому его будущий обед.
– Налетай, не стесняйся, на всех хватит.
Впрочем, о стеснении не было и речи. Оставив свои попытки добраться до тушняка, грызун быстро схватил орешек и принял делать то, что и полагается – грызть.
– На том и порешили, – довольно констатировал я, принимаясь за трапезу. Многострадальную банку решил отложить на потом, да и открывашки под рукой нет – этот момент не продумал. Свой выбор остановил на колбасе – принялся есть её прямо так, откусывая от палки, попутно закусывая хлебом.
Грызун, в это время, успешно наворачивал орешки. Так, в достаточно мирной атмосфере, двое почти разумных спокойно трапезничали, будто за окном и не творится фирменный кошмар.
Съев половину, остаток аккуратно упаковал и убрал в рюкзак. Догнаться решил сырком. Приступив к еде, я раз за разом ловил заинтересованный взгляд алых бусинок.
– Ты же крыса, а не мышь беспородная. А все равно на сыр тянет? – ехидно поинтересовался я.
Компаньон отложил орешек в сторону, пристально посмотрел на меня и чихнул, будто угрожая.
– Да бог с тобой, зверюшка, держи уже.
Отломив небольшой кусочек, я протянул его недовольному товарищу. Он тут же схватил его зубами, чуть не оттяпав мне часть пальца – гонористый, однако.
– Что за жизнь пошла… Уже грызуны бунтуют.
Закончив с едой минут через 5, я обратил внимание, что крыс мечется по столу, будто ища чего-то. А, понятно, кого-то сушняк замучал. Зверек чуть ли не пальцем в рот показывал, демонстрируя желание смочить язык влагой.
Распечатав одну из найденных бутылок, я налил в крышечку воду, до краев. У сестры хомяк пил из поилки, думаю, этот вид тварюшек делает так же. Но сомневаюсь, что в баре будет под столом животный инвентарь.
Поставив импровизированную миску перед зверьком, я с интересом смотрел за тем, что будет происходить дальше.
Крыс быстро заметил источник влаги и плавно посеменил к нему. Будто не он только что носился по столу, словно самка, пытающаяся узнать, кто отец её ребенка.
Ткнув носиком в воду, он тут же отпрянул, забавно чихнув и поморщившись. Наблюдать за этим было интересно. Пусть мой неожиданный компаньон и не умел говорить, зато виртуозно смотрел матом – эмоциональная мордашка с лихвой компенсировала отсутствие говорильника.
Вторая попытка попить увенчалась успехом – крыс, наклонившись над миской, начал быстро молоть языком. Это сильно отличалось от того, как делают кошки – он будто вишенку на языке гонял.
Напившись, мелкий сел ряд с крышкой, и стал макать в неё лапки, будто черпая воду. Пойманные капельки он методично наносил на мордочку и умывался. Чо за чистоплюй, а!
– Пожалуй, ты прав. Нужно и себя в порядок привести.
Взяв две полтарушки воды, я отправился на улицу, чтобы умыться, и хотя бы протереть раненную ногу. Неизвестно, сколько мы ещё проведем времени в этом убежище, хоть бы до относительного восстановления копытоподвижности отсидеться. Не фиг разводить царство влаги и плесени в помещении.
Выйдя наружу, бегло осмотрелся по сторонам. Вдалеке раздавались звуки сражения, сношения, и рычание. Благо, что это богом забытое место располагалось в жуткой дыре. Тут не то, что мертвый, живой не доберется.
Поставив бутылки на землю, я принялся за любимое занятие стриптизерши – раздевание. Скинув куртку, попытался посмотреть, что произошло с моей любимой конечностью. Все выглядело не так уж и плохо, чем могло бы.
