чудачеств и приступов необоснованного гнева.
И вот это «нечто» вручало бумагу-свидетельство Суворову о том, что нынче он фельдмаршал Священной Римской империи. И так хотелось закричать, выхватить ту шпагу, которой повязывали русского полководца, да отрубить чего-нибудь, прежде всего канцлеру Тугуту, который завершает очень даже грамотную интригу.
Суворову навязывают австрийский корпус. И делают это понятно для чего, для всех понятно, но отказаться и послать нахрен уже нельзя. Взяли нашего воинственного старичка на честолюбии, вместе с тем, и русского императора на понятиях чести. Это в Петербурге австрийцы были готовы на все, лишь бы прибыли русские полки, а когда они пришли, русские солдаты, и уже сложно без потери лица отыгрывать назад, Австрия сделала попытку если не взять под контроль русскую армию, то иметь возможность на нее оказывать влияние.
А еще сейчас австрийцы забирали у России прерогативу стать «победительницей республики». Дело в том, что наличие даже пятнадцати тысяч австрийцев в составе русской армии, делает ее не русской, а союзнической. Мало того, так этими войсками командует австрийский фельдмаршал Суворов. Что? Он русский? Ну да ладно, а разве те же сербы, или хорваты не служат Габсбургам? Так в чем тогда вопрос? И пусть все это номинально, церемониально, но по факту, да, нынче в Северную Италию пойдет союзническая армия.
Теперь можно начинать давить на Суворова и требовать соблюдения если не плана, то выдерживать общую линию, которая более выгодна Австрии. Не захочет русский полководец это делать, станет кочевряжиться, тогда, как в советском фильме «не купят лотерейные билеты, отключим газ». В данном случае под «газом» можно понимать продовольствие.
В подобном ключе мне становится еще более ясным, зачем и почему урод Тугут спрашивал о том, как я отнесусь к австрийским войскам в Италии. И не важно уже, что для меня это прозвучало несколько в ином значении, чем отправлять австрийский корпус в Италию прямо сейчас. Но я согласился тогда. К счастью, и к сожалению, но придется согласиться и Суворову.
Тут вопрос в ином: насколько получится у австрийцев контролировать русскую армию? По сути соглашений между империями, австрийцы не могут диктовать свои условия и навязывать планирование. Задача русского войска — освободить Италию, все. Так что Суворов может, а зная его, будет, отказываться от «методической» поддержки со стороны австрийских военных. А пятнадцать тысяч солдат — очень даже подспорье.
Надо подумать, как я смогу помочь командующему с этим вопросом. По крайней мере, можно же составлять таким образом письма, чтобы и нахрен послать и восхититься мудрым решением посылаемого проследовать по указанному адресу. И не стоит смущаться и лебезить перед Тугутом или еще кем из австрийцев, за нами Петербург.
Какой бы ни был Павел Петрович, как бы не прижимал петербуржское общество своими указами, он будет горой стоять за свою армию. Именно что свою, так как полководцы воюют, а побеждают императоры — такое мнение у любого монарха, который считает абсолютизм единственно правильной формой правления.
Но кое что написать Безбородко нужно, обязательно. Мне сильно не понравилось поведение Андрея Кирилловича Разумовского, который хотел казаться еще большим австрийцем, чем сами представители этой нации. Такая угодливость императору Францу и его Уроду вызывает брезгливость, причем, как я видел на приеме, не только у меня. А некоторые из присутствующих просто насмехались над поведением посла, который обихаживал Тугута и австрийского императора и не понять, кого больше. И ладно, если бы Разумовский делал это с какой-то важной целью, к примеру, продавить русские интересы, нет, подобная угодливость была вызвана… Желанием нравится, наверное. Ну не могу я иных объяснений найти, если только не думать о предательстве русского посла.
Я знал, что в будущем, по крайней мере, такое произошло в иной реальности, Разумовский и вовсе примет католицизм и будет скорее австрийцем с малоросской фамилией, чем русским чиновником с фамилией графской. Нужно менять посла, так проводить политику Российской империи нельзя, даже преступно.
У нас как получалось? Накосячил — в послы иди. Отправят с глаз долой и с сердца вон неугодного, а как он службу свою несет, уже вторично. Потому часто и получаются промахи в политике. В иной истории при действенном русском после, который правильно бы понял волю русского императора, австрийцы бы взвыли, но были бы вынуждены понизить свое давление на Суворова. Посол не может опираться в своей деятельности на мнение иностранцев, а всеми способами продвигать политику своего государства, до последнего защищать интересы подданных своего императора. В этом плане, Разумовский — элементарный предатель.
— Мой Военный Совет подготовил для вас, фельдмаршал Суворов, план действий, облегчая задачу, при том мои генералы знают театр военных действий досконально. На основе наших совершенных карт и тех сведений, что поступают от угнетенных революцией людей, Военный Совет принял план действий и я его вам предоставляю в знак наших союзнических отношений, — провозгласил император Франц.
Сука! Тугут, тварь, — это же он так все подстроил, чтобы план действий был навязан Суворову именно на приеме, прилюдно, да еще и когда русскому полководцу вручали чин фельдмаршала и золотую шпагу с бриллиантами. Вон как сам император косится в сторону своего канцлера, будто спрашивая, правильно ли он сыграл свою роль. Теперь, по идее, Александр Васильевич загнал в угол, так как могут счесть его неблагодарным, если откажется принять план.
— Господин фельдмаршал, — встрял своим рылом Тугут. — Десятки опытнейших австрийских офицеров разрабатывали план, учитывали рельефы местности и сведения об укреплениях противника. Уверен, что принятие плана будет способствовать быстрому разгрому ненавистных республиканцев. Я сам руководил работой штаба.
Суворов не показывал озабоченного вида, но все же его улыбка несколько потускнела. А вот рот Разумовского, казалось порвется от проявления радости.
— Премного благодарен, ваше величество, — сказал Суворов, поклонившись императору, после повернулся у Тугуту. — Ваше сиятельство! Ваш вклад в общее дело не забудет мой император.
Лицо канцлера еще более стало уродливым, когда он состроил недовольную гримасу. Но поправлять прилюдно русского старичка и рассказывать про «вашу светлость», Тугут не стал, понимал, что будет выглядеть посмешищем.
Между тем, Суворов продолжал:
— Верноподданный своего императора должен всегда следовать воле монарха, по сему и я не могу поступить иначе, — сказал Суворов и завел руку за спину.
Князь Багратион, так же, в числе многих русских офицеров и даже атамана Платова, приглашенный на прием в императорский дворец, почти чеканным шагом подошел к русскому фельдмаршалу и подал Суворову лист бумаги.
— Вот, ваше величество, план кампании, согласованный с моим императором и
