Виктор Райтер
Самолет
Ее звали София. Я уезжал в командировку рейсом Краснодар — Санкт-Петербург, именно там мы и встретились.
Я увидел ее еще на посадочной № 3. Она была в белом платье, украшенном яркими сине-красными цветами, на ее светлой головушке, как выражалась моя матушка, виднелась такая простецкая прическа как «домашняя шишка» (я не придумал более изощренного выражения), а на ногах болтались баскетбольные кроссовки, по которым было видно, что они на пару размеров были больше ее прекрасных стоп, да и на баскетболистку она не походила, куда приятнее было представлять ее фигуристкой или балериной. Изначально меня зацепили ее зелено-голубые глаза, меняющие свой окрас, как и бензин, в зависимости от расположения солнца на горизонте, или лампы в комнате, а после этого взор пал на материальную составляющую.
Она оказалась моей соседкой и пребывала на месте «Е», в то время, когда я временно расположился в своих апартаментах под буквой «F», у иллюминатора. В те моменты, когда она хотела выглянуть и посмотреть какого оно там в облаках, я смущенно прятал свои глаза под железным занавесом и отворачивался в ту же сторону, что и она, дабы не испугать Софию моим заинтересованным взглядом. Но пару раз наши глаза все же слиплись воедино и в один момент мы искренне улыбнулись друг другу, как бывает у детей, когда они видят родителей или бабушку с дедушкой, настолько это было радостно.
София уснула перед самым приемом пищи, на что я несколько косвенно отреагировал, громко кашлянув пару раз, чтобы моя новоиспеченная возлюбленная не пропустила столь важное мероприятие, ведь это один из важнейших ритуалов во время перелетов. Но попытки мои были тщетны, мой план не сработал — она не проснулась, но меня это не испугало. Рядом с ней виднелась сумка, из которой прямо-таки на меня выглядывала стопка документов, одним из них являлся билет. Именно в нем я и заметил те заветные буковки, осчастливившие меня. Ее звали София. Т. к. я очень предприимчив, в голову сразу же возвратился новый бумеранг — позвать ее по имени.
— София, София, Соня… — осторожно прошептал я, будто будил своего ребенка от обеденного сна. И она все же проснулась, неловко улыбнувшись мне. Взглядом я указал на противоположную часть нашего борта, и она поняла о чем я — скоро кушать. София поблагодарила меня и даже на секунду не пускала вопрос в голову о том, где же я отыскал ее имя. Отмечу, что ей понравились мои познания в ее кириллице, либо же понравился я. Отведав рис с говядиной и выпив чашку зеленного чая с ломтиком лимона (при этом оставив целый кусочек хлеба!) уставшая от перелетов София все же пустилась в сонный вальс. На меня снизошла гениальная, по той ситуации, идея. А заключалась она в том, чтобы написать ей маленькую записку, где я сделаю ей комплимент. Чертов романтик!
Но где же найти лист бумаги, да еще и в самолете? И даже тут я нашел решение — я вырвал лист из глянцевого журнала, обитающем в мешочке, как у кенгуру, кресла. С собой у меня был только карандаш, коим я подчеркиваю цитаты из книг. Это был тяжкий труд, но все-таки я написал на глянцевом листе это сообщение:
«Дорогая София, я хотел бы вам признаться в том, что я утонул в ваших глазах, что я немного застопорился, рассматривая цветы на вашем белоснежном платье, и что мне стало немного отчаянно от того, что вы пребываете со столь приятным запахом, когда я нахожусь в обычном рабочем костюме, наверняка пропитанном столовой едой. И просто знайте, вы прекрасны. Именно вы скрасили мой захудалый день»
Саму записку я закинул ей в кроссовок, изрядно скомкав его, чтобы она точно заметила дискомфорт в ногах. План заключался в том, что София прочитает это послание дома, ну или же просто вдалеке от меня. И как часто бывает, что-то пошло не по плану.
Некогда она пошла в туалет, и по воли случая, конечно же почувствовала этот комок бумаги в ее обуви, но не предала этому особого значения, как мне показалось. Вернулась она в отличном (уже несонном) настроении. Как бы сказала моя престарелая мать: «Счастье находится в желудке и мочевом пузыре», и именно так я и подумал, ведь она сыта и только что вернулась с коронованного зала. Но нет — она все же прочитала мое письмо. И, черт возьми, она заговорила со мной! Такого ожидать я точно не мог, ведь в жизни я был довольно скромен и не готов к таким прямым разговорам, особенно с противоположным полом.
Оказалось, что она тоже отправляется в Санкт-Петербург по работе, и что будет пребывать в нем всего пару дней, также как и я. София работает парикмахером и отправляется в культурную столицу на курсы, чтобы ей повысили квалификацию в ее профессии. Она показала пару своих работ и предложила сменить мне имидж после того, как наш самолет сядет и мы встретимся через пару часов, на что я согласился, т. к. понял, что нужно брать ситуацию в свои руки. Только через пару минут меня настигло осязание почему же она решила сменить мне имидж. Я так оброс к тому времени, да и борода была скомкана как снежный ком. Я выглядел максимально неопрятно. Вот, что значит девушка — сразу захотела поправить мои минусы во внешности!
Мы много болтали, а через несколько десятков минут сел наш самолет. Мы отправились по разным отелям и обменялись номерами. Совсем скоро мы созвонились насчет встречи, договорившись приехать к ней на стрижку. Скинув все, что у меня с собой было, я помчался на метро до нее. Благо, что я обитал на красной линии, а она на синей. Спустя 40 минут я был у нее.
София была в домашнем, что мне нравилось. Я всегда любил девушек в домашней одежде и с тем самым «пучком на голове». Меня не привлекали девушки с выкрашенными бровями, накаченными губами и с ресницами до небес. По жизни получилось так, что я бесконечно влюблялся в тех называемых птенцов, которые не выделялись отличительными особенностями на лице, а наоборот же пребывали в природной красоте, в той самой, настоящей. Человека не исправит химия, человека ничего не исправит. Какие мы есть по природе, такими и останемся.
Через некоторое мгновение нас охватила страсть. Мы упали
