и правитель, который умудряется искать себе врагов и унижать друзей. Каган великодушен и любит посмеяться, но все лучшие его люди — наследие, которое он разбазаривает, не хуже игрока в кости. Да, я бы не доверила тебе оперировать кого-то, но для других вещей у тебя была бы уйма помощников, которые бы позаботились, чтобы твои припадки не доставили никому проблем. Я это продумала еще в тот, момент, когда ты загнулся и пускал слюни на ковер.
Конрад кивнул.
— Надеюсь, подобного не произойдет здесь.
— Согласна. Тогда бы я вряд ли устояла перед тем же искушением, что терзает моего младшего мужа — убить тебя.
— В этом городе я почти никому не опасен.
— Поэтому у одного моего человека теперь будет шрам еще уродливей, чем у меня, у другого рука пригодна только для самоудовлетворения, но третий похромает и снова будет готов служить. Хоть за этого спасибо. А я ведь хотела просто пошутить над тобой, привести к себе, поблагодарить и спросить: когда ты успел завести шашни с одной из самых древних старух, каких я видела в жизни. Но всё обернулось несколько неожиданно.
Конрад слушал и ощущал себя всё более и более беззащитным. Не потому, что он согласился уйти вглубь дома, где много незнакомцев. Не из-за Йорама, который может его сломать пополам. А потому что он оказался бездарностью в вещах, которые коснулись людей с властью. Он, сам того не желая, избежал встречи с этой женщиной, а спустя время сам к ней же и явился. И если бы она очень захотела, то натравила бы не тех трёх неудачников, а кого посильнее.
«Это удача или нет?» — задумался он.
— И вот я здесь. Как вы и хотели. Это тоже выглядит как шутка. Наверное.
— Более чем, Конрад, более чем. Но зачем вам так надо во дворец? Вы грабитель?
— Нет.
— Шпион?
— Тоже.
— Наёмный убийца.
Конрад посмотрел ей в глаза.
— Лишь отчасти.
— О, я угадала. Но кого же вы хотите убить? Самого Кагана, его жену, первого визиря, соперника, что отбил у вас женщину? Хотя он скорее всего помер лет сорок назад. Да, да, да, я снова о повитухе. Простите, мне так нравится эта глупость. А может быть кого-то из советников? Такого, кто нашептывает Кагану его лучшие идеи. Это обратит страну в хаос и её станет легче захватить. Сам он разозлится, и будет делать ошибку за ошибкой. Пока придворным не покажется, что его шея слишком тонкая для головы, которая приносит столько проблем.
Конрад внимательно слушал её, привыкая к тому, что она прыгает с одной темы на другую, будто пытается запутать, ввести собеседника в непонимание нити разговора.
— И чем же он заслужил вашу вражду? — спросил Конрад.
Она хлопнула ладонью по подушкам и деланно нахмурилась.
— Как же с тобой скучно. Ты мог подыграть. Ох, мой неудавшийся лекарь, — Она подмигнула ему, — мне придется стараться за двоих. — Женщина откинулась, посмотрела в потолок и улыбнулась одними губами. — чтож, это не впервой. Какую бы историю рассказать, про отца убитого мерзким Каганом или про Кагана-насильника, что сорвал цветок юной девы, а за это наградил шрамом, как отметкой, что она принадлежала ему? Или сорвавшуюся с монаршьего поводка собаку, что загрызла брата бедной девушки? Нет, нет, нет. Слишком трагично и выставляет девушку жертвой тирана. Мне не нравится это, Конрад. Нет. Я всегда любила глупости. Поэтому представим, что один молодой идиот красовался тем, что подбрасывал саблю, а та упала, ударилась о камень, отскочила и раскроила одной девочке лицо. А затем идиот не нашел ничего лучше, чем сказать: «Зато теперь твоя улыбка будет самой широкой во всей стране.»
— Он правда так сказал?
Женщина закатила глаза.
— Это просто версия, байка. Одна из. Но да, он так сказал. Одна из самых его тупых шуток. Но он должен уйти по другой причине — страна гниёт. Людям не помогают отправляться в караваны, а мы тут сидим и думаем, что самые великие, пока чужие торговцы обдирают нас. Пока тучи голодных людей ютятся по переулкам, поглядывая, кто же уснет первым. Пока дети… Нет, вот тут я уже хватила лишнего.
Конрад напрягся.
«Слишком в лоб».
Это пугало еще сильнее — хозяйка дома говорила такое, за что в других землях можно лишиться не жизни, но всего того, что для неё не обязательно: рук, ног, родных. Но даже попытайся он эти слова отнести во дворец, ему бы никто не поверил. Более того, он бы сам угодил в пыточную.
— И здесь собираются люди со схожими желаниями?
— Не совсем. Здесь собираются те, кто думает, что исчезновение Кагана поможет исполниться именно их желаниям. У нас тут даже есть двое, кто ненавидит друг друга. Уверена, что они не убили, — она попыталась подобрать слова, но спустя пару секунд с лицом принявшего, свою судьбу, продолжила. — друг друга лишь потому, что оба выгодны Кагануу и он огорчился бы. А их эта вражда уже порядком утомила. Каган на самом деле виноват лишь в том, что в его правление появилось слишком много честолюбивых людей. Неудача. Просто глупость. Но так и есть.
Вошел Йорам, и женщина похлопала по подушкам рядом с собой — с противоположной стороны от Конрада.
— Я буду стоять у двери, моя…
— Мне так не хватает твоих крепких рук. Обними меня, милый.
Йорам помедлил, глянул на Конрада и фыркнул, но подчинился. Его крепкие руки обняли женщину, и она словно бы спряталась за его мышцами.
— Мне бы очень пригодилась ваша помощь. — признался Конрад. — но во всем городе у меня из знакомых несколько мелких людей, да неразделенная любовь.
Хозяйка чуть не вскочила.
— Ха. Ты учишься. Дорогой, ты бы знал, какой он был скучным. Это ты на него так действуешь?
Йорам не знал как ответить, поэтому улыбнулся и погладил жену по волосам. А она продолжала:
— Основа любого плана — люди. Не случайности, не преграды, решетки или замки, а люди. Выбери правильного человека и вот уже нужные двери открыты, а злые люди заперты в своих комнатах. Ты ведь хочешь кого-то убить в стенах дворца. И при этом этот кто-то никогда не выходит оттуда?
Конрад кивнул.
— И как раз это мне и нужно. Я тебе могу помочь пробраться во дворец, а ты сделаешь свой ход, чтобы мои люди. — она погладила мужа по руке. — доделали весь план. Нет, конечно, ты можешь и сдать нас, этим заслужить доверие императора, но я слабая женщина и даже без пыток, испугавшись, расскажу всё,
