имени графом Стархембергом христианнейшему королю, и что в этом отношении всегда будет соблюдаться глубочайшая тайна, независимо от успеха или неудачи переговоров. Разумеется, будет понятно, что король даст аналогичное заявление и обещание.
Вена, 21 июня 1755 года10
Людовик назначил аббата де Берниса и маркизу де Помпадур для приватной беседы со Стархембергом в ее павильоне "Бабиоль". Там посол от имени императрицы предложил Франции отказаться от союза с Пруссией и обязаться оказать Австрии хотя бы финансовую помощь в случае войны. Он утверждал, что Фредерик - бесполезный и ненадежный союзник, и намекал, что Фредерик даже сейчас ведет тайные дела с британским министерством. Австрия, со своей стороны, воздержится от любых враждебных действий против Франции, если та начнет войну с Англией; в случае такой войны Австрия позволит Франции занять Остенде и Ньепорт, а в конечном итоге может позволить Австрийским Нидерландам отойти к Франции.
Людовик отметил, что пакт вовлекает его в войну Австрии против Пруссии, но не обязывает Австрию помогать Франции против Англии. У него были веские причины опасаться армии Фридриха больше, чем австрийской, которая так часто терпела поражения и так плохо вела себя в недавней войне. Он поручил Бернису ответить, что Франция не изменит своего союза с Пруссией до тех пор, пока не будут представлены доказательства того, что Фредерик ведет дела с Англией. Кауниц пока не мог предложить таких доказательств, и его курс был временно приостановлен. Но когда Людовик получил от Фредерика признание англо-прусского Вестминстерского договора, он увидел, что союз с Пруссией фактически умер. Возможно, среди грехов ему пришла в голову мысль, что он может умиротворить Всевышнего, объединив католические державы - Францию, Австрию, Польшу и Испанию - в план по управлению судьбами Европы.11 1 мая 1756 года Версальский мирный договор завершил разворот союзов. В преамбуле говорилось, что единственной целью договора является поддержание мира в Европе и баланса сил. Если одной из договаривающихся сторон будет угрожать опасность в ее европейских владениях со стороны любой державы, кроме Англии, другая придет ей на помощь дипломатическим вмешательством и, если потребуется, субсидиями или войсками. Австрия не обещала помощи Франции против Англии, а Франция не оказывала помощи Австрии против Пруссии, если только Пруссия не была бы явным агрессором. Поскольку Людовик не видел вероятности того, что Пруссия поставит под угрозу свои выгоды, вновь напав на Австрию, он и его любовница могли обманывать себя, полагая, что новый союз обеспечит мир на континенте.
Кауниц пока не достиг своей цели - добиться помощи Франции против Пруссии. Но он был терпелив; возможно, ему удастся склонить Фридриха к нападению на Австрию. Тем временем ему не составило труда склонить царицу к новому союзу. Елизавета стремилась устранить прусское препятствие для расширения России на запад. Она предложила напасть на Пруссию до конца 1756 года, если Австрия пообещает сделать то же самое; и она обещала в этом случае не заключать мира с Пруссией, пока Силезия не будет полностью возвращена Австрии. Она с восторгом узнала, что Франция подписала Версальский мирный договор. Кауниц должен был сдерживать ее энтузиазм; он знал, что ее армии не будут готовы к крупной кампании до 1757 года. Только 31 декабря 1756 года он подписал договор, по которому Россия официально присоединилась к франко-австрийской антанте.
Тем временем Англия, уверенная в том, что ее союз с Фридрихом обездвижит Австрию, уже начала морские операции против Франции без всякого объявления войны. С июня 1755 года английские военные корабли захватывали французские суда везде, где это было возможно. В ответ Франция подготовила вторжение в Англию и отправила эскадру из пятнадцати кораблей под командованием Дуэ де Ришелье для нападения на Менорку. Этот остров был захвачен англичанами во время Войны за испанское наследство (1709). Для усиления небольшого гарнизона Британия направила десять кораблей под командованием адмирала Джона Бинга; еще три корабля присоединились к ним в Гибралтаре. 20 мая 1756 года враждебные флоты столкнулись у Минорки. Французы были отбиты, но английская эскадра понесла такой урон, что Байнг отвел ее обратно в Гибралтар, не делая никаких попыток высадить подкрепление на Минорке. Беспомощный гарнизон капитулировал, Франция получила стратегический пост в Средиземном море, Ришелье прославили как героя в Париже и Версале, а Байнг был казнен на собственной квартердеке в Портсмутской гавани (14 марта 1757 года) по обвинению в том, что не сделал все возможное для победы; Вольтер и Ришелье тщетно ходатайствовали за него. По мнению Вольтера, таким образом Англия "ободряла других", занимавших британские посты. 17 мая 1756 года Англия объявила войну Франции, но официальное начало Семилетней войны осталось за Фредериком.
Он знал, что завоевание Силезии оставляло за ним право на реванш в любой момент, когда Мария Терезия найдет новые ресурсы и союзников. Его собственные ресурсы были крайне ограничены. Его королевство представляло собой набор разрозненных осколков: Восточная Пруссия была отделена от собственно Пруссии Польшей, а прусские провинции Вестфалия и Восточная Фризия были отделены от Бранденбурга независимыми немецкими государствами. Включая эти разрозненные фрагменты и Силезию, вся Пруссия в 1756 году насчитывала около четырех миллионов жителей, Англия - восемь миллионов, Франция - двадцать. Большая часть населения Пруссии проживала в Силезии, которая все еще была наполовину католической и проавстрийской. Всего в семи милях от Берлина проходила граница враждебной Саксонии, курфюрст которой, католический король Польши Август III, смотрел на Фридриха как на наглого и хищного неверного. Как можно было выжить в этом котле вражды?
Только с помощью ума, экономики, хорошей армии и хороших генералов. Его собственный ум был острым, как ни у кого другого; он был самым образованным правителем своего века; он с честью выдержал переписку, беседу и полемику с Вольтером. Но его язык был слишком острым, чтобы его можно было распустить; он мог бы иметь более спокойные моря, если бы не говорил о Елизавете Петровне, Марии Терезии и мадам де Помпадур как о "трех первых шлюхах Европы";12 Утешительно видеть, что даже Великий может быть глуп время от времени. Что касается экономики Пруссии, то Фридрих подчинил ее государственному контролю и тому, что казалось ему неизбежными потребностями возможной войны. В сложившихся обстоятельствах он не осмелился изменить феодальную структуру прусской жизни, чтобы не нарушить феодальную организацию своей армии. Эта армия была его спасением и его религией. Девяносто процентов его доходов шло на ее содержание.13 Он называл ее Атласом, чьи сильные плечи несли государство.14 Он увеличил ее со 100 000 человек, завещанных ему отцом, до 150 000 в 1756 году. Он
