лучше колечко пропьет, чем библиотеку. И вообще, на папин кабинет больше пусть не посягает, она не позволит!
Мама так на нее кричала, что соседи пришли. Одна из соседок, тетя Тамара, всплеснула руками отчаянно:
– Нет, Оль, ты как хочешь, а я сообщу в опеку, пусть твою мать приструнят! Да сколько же это может продолжаться, в конце концов? Ведь сердце уже не выдерживает…
Через неделю и впрямь к ним домой заявились две тетки из опеки – серьезные такие, губки поджаты куриными гузками, в глазах ужасные строгости. Целый допрос ей учинили – как да что, да как ты живешь с пьющей матерью, деточка. Хорошо, что матери в это время дома не было – гуляла где-то. Пришлось ей от этих теток отбиваться правдами и неправдами.
– К нам сигнал поступил, что твоя мать пьет и тебя тиранит… Это так? Ты ведь у нее приемная, правильно? Говори как есть, не бойся! Если что, мы тебя в интернат оформим! Хочешь?
– Да все у нас нормально, я не жалуюсь… И в интернат не хочу. У меня тут школа рядом… Да и маму я не могу одну оставить, она без меня пропадет. Я уже взрослая, я справлюсь. Нет, я в интернат не хочу…
Одна тетка вздохнула, глянула вопросительно на другую – мол, что делать-то будем? И проговорила жалостливо:
– Какая ж ты взрослая, господи… Ребенок еще совсем… Да ты не бойся, в интернате тебе хорошо будет! Мы ведь тоже должны как-то реагировать, это наша работа! Ну что же это такое, нельзя ребенку в таких условиях жить!
– Это я просто маленькая, оттого и кажется, что я ребенок. А головой я совсем уже взрослая!
– Хм, головой… Бедная девочка… Да уж, пришлось тебе рано взрослеть, хочешь не хочешь… По правилам бы тебя следовало забрать, конечно. Хотя интернат – это тот же, по сути, детдом… Один раз тебя оттуда забрали, а теперь что? Снова туда?
– Ну вот… Вы ж сами все понимаете, тетеньки! Понимаете, что нельзя мне туда! Такой стресс опять испытать! Вы что!
– Хм… Слова-то какие знаешь… Стресс… Ладно, что теперь делать! Оставайся! Но мы тебя на контроль возьмем, будем приходить проверять, как ты тут! И с матерью твоей поговорить надо… Она скоро придет, не знаешь?
– Нет. Не скоро. У ее приятельницы сегодня день рождения, а это надолго. Я думаю, до утра. Я хоть уроки спокойно сделаю… Да вы не волнуйтесь за меня, я уже ко всему привыкла! Я справлюсь, я сильная! Тем более и планы на будущее у меня есть, я после школы обязательно в медицинский институт поступлю!
– Надо же, какой рассудительный стойкий ребенок… – тихо проговорила одна тетка другой. – Одних любят и балуют, а из них бог знает что вырастает, а другие как чертополох в поле растут и людьми становятся. Из этой девочки толк выйдет, уже сейчас видно…
Тетки ушли, а она сама себя похвалила. Молодец! Вон как тетка сказала – толк из нее выйдет! А про то, что она чертополох… Ну и пусть, подумаешь! Между прочим, у чертополоха другое название есть – расторопша. Очень полезное лекарственное растение, ей папа рассказывал.
Когда ей было семнадцать, мать погибла. Попала пьяная под машину. Хоронили ее, опять же, сердобольные соседи, собирали по всему дому деньги. Хотя родственников пытались найти, но никто не откликнулся.
А через месяц и родственница появилась – видать, все же знала, что мама умерла. Представилась ее двоюродной сестрой из Каменска. Татьяной назвалась. Правда, когда были живы папа и мама, никто и не слышал ни про Татьяну, ни про город Каменск. И где такой город вообще есть…
Эта Татьяна сразу повела себя как хозяйка. И сразу устроила ей допрос:
– Ты кто такая есть, а? Ты никто, ты не родня даже! Детдомовка! И на квартиру претендовать не можешь! Я родственница, стало быть, и квартира моя! А ты давай иди отсюдова, нечего к чужому добру липнуть! Ишь, какая… Знаю я вас, детдомовских…
Она растерялась сначала от такого напора, потом попыталась по-человечески объяснить, что давно в этой квартире живет, что мама никогда не говорила, будто у нее сестра есть. Но Татьяна ее не слушала, сердито повторяла, выпучив глаза:
– Надо же, квартиру задарма себе отхватить решила! Шиш тебе, а не квартира! Я тут буду жить, понятно? А ты иди куда хочешь! Собирай свои пожитки и уходи!
С перепугу Оля побежала к соседке, добрейшей Ксении Васильевне, и та успокоила ее решительно:
– Не переживай, разберемся! Вот Дима мой с работы придет… Он же юрист, он грамотный. Вот только документы на квартиру ты зря с собой не взяла… Где они, не знаешь?
– Так в ящике стола в папином кабинете… А ящик на ключ закрыт. Я знаю, где ключ спрятан.
– Ну, уже хорошо… Хорошо, что эта наглая родственница до них сразу не доберется. А на кого квартира оформлена, не знаешь?
– Нет, не знаю… Но после папиной смерти мама вроде бы ходила куда-то, оформляла какие-то документы…
– Понятно. К нотариусу ходила. Стало быть, мать была собственницей. Надо Диму подождать, с ним поговорим…
Вечером пришел сын Ксении Васильевны, Дима. Выслушал ее, спросил деловито:
– Ты ведь удочеренная, верно? И документы есть?
– Не знаю… Наверное.
– Да наверняка удочеренная. Это значит, ты являешься законной наследницей первой очереди. А эта так называемая сестра… Она пусть отдыхает, ничего ей не светит. Если хочешь, я с тобой к нотариусу завтра схожу, заявление на право наследования оставим. А эту сестру гони в шею, поняла?
– Да как? Она ж все равно не уйдет…
– Ладно, я сам этим вопросом займусь. Пойду побеседую для начала с твоей незваной гостьей.
Уж неизвестно, о чем Дима беседовал с Татьяной, но результат получился довольно быстрым – та шустро собралась и уехала. Правда, прихватила с собой кое-какие мамины вещи, ну да это бог с ним. Не бежать же за ней вслед, правда? Зато Дима и впрямь помог ей документы на квартиру оформить.
Потом Ксения Васильевна с Димой разменяли квартиру, переехали в разные районы. Так она горевала, так жалко было с ними расставаться! И Ксения Васильевна вздыхала, глядя на нее:
– Бедная девочка… Жаль, конечно, что нас рядом не будет… Совсем одна остаешься…
А Дима проговорил деловито:
– Оль, ты обращайся ко мне, если что. Всегда помогу. Звони в любое время, ладно? И не бойся ничего, все у тебя получится. И в медицинский поступишь, я уверен. Главное – цель у тебя
