овес[540], каковой доставлен был в Париж дабы суметь обеспечить себя [на случай осады]., кроме того им дозволено было на расстоянии II-III лье от города брать все, что они пожелают, силой[541], и они же отнюдь не брезговали подобной возможностью. Тогда же мясники из Сен-Жермен де Пре, открыли [новую] бойню на улице, каковая тянулась от монастыря Кордельеров[542] вплоть до ворот Сен-Жермен[543]; сказанное же помещение имело вид погреба, в каковой следовало спускаться на X ступенек вниз.
171. В то же время за бочонок сельди просили XVI парижских ливров. Далее, тогда же никто не осмеливался покидать город, ибо где угодно [таковому человеку] грозило быть ограбленным до нитки, или даже убитым, ежели он пожелал бы тому воспротивиться или защитить себя, ибо все те же солдаты парижского гарнизона вне города творили все, что только желали, и возвращались нагруженные добычей, не менее чем еж, каковой из жадности толкает перед собой яблоко, на иглах уже не помещающееся[544], и никто не смел заговорить об этом вслух, ибо такова была воля тех, кто ныне всем заправлял в Париже.
172. Далее, в указанное же время, бургундцы подступили с осадой к Корбею и опустошили окрестности, и несколько раз шли на приступ, но затем отступили от города и отошли к Шартру, однако, в ночь накануне праздника Св. Климента явились у стен Парижа внезапным и словно бы чудесным образом[545]. Солдаты же из гарнизона множество раз вступали с ними в стычки и в таковых неизменно терпели большие потери в людях, при том, что уцелевшие [столь же неизменно] опустошали деревни, каковые прилегали к Парижу, мародерствуя, грабя и вымогая деньги. С собой же они угоняли весь скот, каковой только могли добыть — иными словами, быков, коров, коней, ослов и ослиц, кобыл, свиней, овец и баранов, [коз], козлят, и прочих, за что могли выручить деньги, из церквей же забирали книги и прочее, что могли унести с собой, а в женских монастырях захватывали миссалы, бревиарии, и прочие вещи, каковые могли себе присвоить, и всем приходилось все вышеперечисленное сносить молча, ибо любая попытка принести в том жалобу коннетаблю или же капитанам для самого жалобщика оборачивалась бедой. В самом деле, ежели кому из нормандцев удавалось добраться до Парижа, откупившись от англичан деньгами, или иным каким способом, они оказывались в руках у бургундцев, а затем в полулье от города или около того, попадали в плен к французам, каковые обращались с ними с жестокостью и безжалостностью сарацин. Эти же люди, иными словами, добрые купцы, весьма честного нрава, каковым довелось во всех сказанных лагерях побывать на положении пленных и затем освободиться, выкупив себя за деньги, позднее уверяли и клялись, что англичане оказывались покладистей всех прочих, а бургундцы же покладистостью своей в сотни раз превосходили парижан, при том, что последние столь же ненасытны были в грабежах и вымогательстве[546], и столь охотно присуждали к тюремному заключению и казни, что те не могли не испытывать по отношению к ним великого изумления, как то пристало на их месте любому доброму христианину.
173. Далее, в скором времени после Дня всех Святых[547], дрова столь поднялись в цене, что за добрую связку из сотни прутьев для растопки просили по II франка, а за связку небольших поленьев — XXIII соля, за моль поленьев из Бонди — XX парижских солей[548].
174. Посему, за моль поленьев просили по XX парижских солей, дороговизна же эта держалась вплоть до конца зимы.
175. Далее, тогда же мясо столь поднялось в цене, что за малый кусок бараньей задней части просили по VII или VIII парижских солей, а небольшой кусок говядины — из тех, что подороже — в II [парижских соля][549], в то время как сходный кусок в октябре обходился в VI парижских денье, а бараньи же потроха — II или III блана, баранья голова — VI парижских денье[550], а ливр соленого масла — VIII бланов.
176. Далее, за небольшую свинью[551] просили по LX солей, или даже по IIII франка[552].
1418
177. Далее, в январе месяце того же года, прево Парижа[553] подступил с осадой к Монлери, бывшие же в городе сочли для себя лучшим откупиться деньгами[554].
178. Далее, он оттуда направился к Шеврезу и захватил город[555], и отдал его на поток и разграбление, и каждый солдат захватил себе столько, сколько мог увезти на телеге или иным каким способом, и с городом поступили как некогда с Суассоном и хуже того, в то время как добрых жителей сказанной земли убивали без пощады.
179. Далее, в последнюю неделю января сказанного же года, король подступил к Санлису, желая занять город силой или каким иным способом, в то время как защитники покинули его не дожидаясь штурма[556].
180. Далее, в то же самое время, все добрые нормандские города, как то Руан, Монтивилье, Дьепп и множество иных, видя как Арфлер, Кан, Фалез и множество добрых городов этой земли пали под натиском англичан[557], так и не дождавшись помощи от короля французского[558] предпочли сдаться герцогу Бургундскому, о чем объявили в направленных к нему письмах[559].
181. Далее, в тысяча IIIIc XVII году, в день Св. Мартина зимнего, по всеобщему волеизъявлению и согласию всех христианских королей папой был избран кардинал по имени Мартин[560], каковое событие праздновал весь христианский мир за исключением Парижа, где никто не смел о том упоминать, ибо в IIII субботу Великого Поста сказанного же года ректор[561] поднял о том вопрос в совете, каковой ректор счел за лучшее устроить праздник по поводу избрания Св. Отца, ибо таковых празднеств не устраивали уже более двух с половиной лет[562], за что его бросили в тюрьму[563] и вместе с ним туда же отправили X или XII [университетских] магистров[564].
182. Далее, король продолжал стоять под Санлисом, при том что — да будет вам известно, защитников в городе было немного, они постоянно предпринимали вылазки и тревожили королевское войско беспрестанно как ночью так и днем, нанося ему немалый урон[565]. Посему же коннетабль[566] поклялся, что предаст сказанный город огню и мечу, и XII апреля приказал объявлять
