были совсем молодые, — сказал в тишине старый колхозник, — но они думали о будущем, дети! Они думали о вас!»
Старый колхозник стянул с головы шапку, и следом за ним разом сняли шапки-ушанки все мальчики-пионеры.
А мимо памятника медленно-медленно плыли над сугробами клубы пара. Поднимался этот пар от незамерзающего теплого ключа. И будто на часах стояли кругом тихие, покрытые снегом елки. А где-то наверху, укрытые хвойными ветками, дружно пищали маленькие птенцы. После я узнал, что это были птенцы клестов. Оказывается, эти красивые, яркие птицы выводят птенцов зимой! А их веселый писк в холодном замороженном лесу означает, ребятки, что жизнь никогда не прекращается! Означает, что после зимы придет весна и будет много-много тепла и солнца! Вот и весь мой рассказ…
— Хороший рассказ, — сказал Илья Ильич. — Я и не подозревал, что ты, Федор Тихонович, поэт.
— Только рифмы сочинять не умею, — засмеялся Федор Тихонович. — А не искупаться ли нам еще разок, дети?
Но покупаться не пришлось, потому что за кустами терновника прозвенел голос дочери Ильи Ильича:
— Па-а-па! Де-ети! За-а-втра-кать!
Все вернулись на участок. Дочь Ильи Ильича суетилась на террасе у накрытого стола. Ее плечистый муж, расставив ноги, сидел на табуретке и неторопливо ввинчивал штопор в бутылочную пробку.
— От водки в нашем возрасте, папаша, надо воздерживаться, — солидно сказал он, — пить лучше всего коньяк. Грандиозный напиток.
— Нет, уж лучше всего ничего не пить, — улыбнулся Федор Тихонович, — не считая, конечно, чая или там молока… Скажите, товарищи, у вас есть расписание поездов?
— А разве ты не останешься, ну, хотя бы до вечера? — дрогнувшим голосом спросил Илья Ильич. — Оставайся, Федя…
— Что ты, Илюша! Я во вторую смену сегодня. И потом в три часа заседание цехового комитета.
Заседание цехового комитета!.. Илья Ильич сжал губы. Сколько раз он сам участвовал в таких заседаниях, решая большие и малые фабричные дела! Сколько раз! Как все это стало вдруг далеко!
Илья Ильич молча смотрел на приятеля, который листал расписание поездов, щурясь и отставив книжечку на вытянутую руку от глаз, как это делают обычно в пожилом возрасте дальнозоркие люди.
— Надо идти, — сказал Федор Тихонович и положил на стол расписание. — Поезд через пятьдесят минут.
— Да вы хоть позавтракайте! — воскликнула дочь Ильи Ильича.
— Нет, нет, Анечка! Я уже завтракал, спасибо… Мне ведь только Илюшу повидать надо было.
— Постой, — сказал Илья Ильич, — я… я, брат, тоже с тобой поеду.
— Куда? — Федор Тихонович внимательно посмотрел на приятеля.
Их взгляды встретились, и по вспыхнувшим на какое-то мгновение чуть заметным огонькам в глазах Федора Тихоновича Илья Ильич понял, что его приятелю все ясно.
— Папа, — озадаченно спросила дочь, — куда это ты собираешься?
— В партком… в отдел кадров…
— Зачем, папа?
— Работать, дочка. Работать.
— Илюша, — тихо сказал Федор Тихонович, — а ты все обдумал?
— Это безумие, папаша! — строго проговорил зять и осторожно поставил на стол бутылку.
— Никакого безумия! Мне не сто лет! — Илья Ильич усмехнулся и покосился на приятеля. — Я еще хвосты бычкам крутить могу!
Зять пожал плечами.
— Я, понятно, слышал эти слова, папаша, уже не раз, но в данном случае это парадокс!
— Не надо, Юра, — вдруг поморщилась дочь. — Папочка, я тебя понимаю… Я ведь тебя очень-очень хорошо знаю, папочка! — Она обняла и поцеловала отца. — Вероятно, ты прав, папочка! Езжай!
Сережа, который молча стоял у порога и начал смутно понимать, что происходит на террасе, внезапно услышал, как рядом с ним всхлипывает Леня.
— И я хочу… с дедушкой… — пробормотал он сквозь слезы.
— Нет, уж ты-то никуда не поедешь, Леня! — сказала мать.
— По-о-еду! — во все горло заревел Леня.
— Пусть едет! Пусть едет! — покривился его отец. — Это не дача, а сумасшедший дом!
Он долго не мог успокоиться и, глядя вслед удаляющимся старикам, рядом с которыми вприпрыжку бежали октябрята, недоумевающе пожимал плечами и повторял:
— Парадокс! Парадокс!
Он любил необычные слова.
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
Июньским вечером, за двое суток до отъезда в колхоз, Петушков встретил у калитки Лизу.
— Элиза! — пораженно пропел он, помахивая коричневым портфелем. — Неужели вы в самом деле собираетесь возделывать кукурузу?
Лиза вздохнула.
— А что я могу сделать? Все восьмиклассники едут.
— Я могу вам помочь остаться в Ростове! Хотите?
— Каким образом?
— Скажите, Элиза, вы чем-нибудь больны?
— Я?… Нет! Я совершенно здорова…
— Но, может быть, у вас есть хоть какая-нибудь маленькая болезнь?
— Не знаю… Нет, я здорова.
— Может быть, у вас когда-нибудь что-нибудь болело?
— Не помню… Нет, вспомнила! Гланды болели. Петушков потер ладонь о ладонь.
— Шедеврально! Завтра вы получаете медицинское свидетельство, что вам предстоит срочная операция! Удаление гланд! Кукуруза отошла в область предания.
— Операция? — испугалась Лиза. — Мне не нужно делать никакой операции!
— Но кто же вас заставляет делать операцию, Элиза? Вам необходим только маленький документ с круглой печатью, чтобы пустить дым в глаза директору школы, — рассмеялся Петушков. — Вы становитесь в школе героем дня! Все выражают вам сочувствие! Подруги горько плачут и уезжают на кукурузу! А вы остаетесь! И никто не заставляет вас делать операцию!
Она помолчала.
— Но это же… обман…
— Никакого обмана! Маленький житейский трюк. Или, как говорит ваш двоюродный брат и мой друг Степан, ловкость рук и никакого мошенства… Кстати, дома ли он?
— Дома.
— Я зайду к вам с вашего позволения? Он мне очень нужен. А вы далеко собрались?
— Бабушка в магазин за хлебом послала.
— Счастливого пути, Элиза. Завтра вы имеете документ с круглой печатью.
Петушков вошел во двор. За кустами цветущей сирени ему отчетливо была видна освещенная терраса. Степан, как всегда гладко выбритый, в нарядном костюме сидел на диване и держал возле уха телефонную трубку.
Петушков осторожно поднялся на крыльцо.
— Алло! — негромко говорил Степан в телефонную трубку. — Алло, коммутатор? Дайте сортировочную… Я прошу сортировочную!.. Сортировочная? Товарищ дежурный, говорит начальник склада стройматериалов… Совершенно правильно, новый начальник. Здравствуйте. Там должны для нас восемь вагонов пиломатериалов прибыть. Прибыли… Очень хорошо! У меня к вам просьба, товарищ дежурный: поставьте эти вагоны на запасной путь… Нет, нет, на склад вагоны не перегоняйте, у нас подъездные пути не в порядке… Мы подгоним свои машины и разгрузим вагоны прямо на запасном пути. Я думаю, диспетчер не будет возражать… Будьте спокойны, мы вас не задержим. Завтра же утром придут машины. Спасибо, товарищ дежурный.
Степан положил трубку на аппарат, снова поднял ее неторопливым жестом и набрал новый номер.
— Коммутатор? Дайте склад стройматериалов… Алло, склад? Это я… Слушайте, дорогуша, я звоню с сортировочной. Тут для нас состав с
