нами потому, что там нет значительных сил русских и наш мощный прорыв намного облегчит положение австро-венгерской армии, позволив ей все свои силы бросить на освобождение территории, захваченной русскими. Троекратного перевеса сил вполне достаточно для того, чтобы вытеснить противника не только из Карпат, но и из Галиции. Вот такой, в общих чертах, наш совместный с союзниками замысел боевых действий на нынешний год.
Закончив, генерал взглянул на шефа германской разведки, явно ожидая, что он непременно выскажет свое положительное мнение. Но Николаи не торопился давать оценку согласованному союзниками плану, боясь вновь оказаться «меж молотом и наковальней».
– Что вы можете сказать на этот счет? – так и не услышав ожидаемых от разведчика слов одобрения, нетерпеливо спросил Фалькенгайн.
– Мне трудно судить, господин генерал, – задумчиво промолвил Николаи. – Я могу уверенно сказать лишь одно, что если вы не предоставите Верховному главнокомандующему веских доказательств необходимости генерального наступления на южном фланге Восточного фронта, то он решительно поддержит план летней кампании Гинденбурга.
– Насколько я знаю, вы тоже поддержали план Гинденбурга, – окинул пытливым взглядом подполковника Фалькенгайн.
– Да, господин генерал, – признался Николаи, – у меня для этого были веские основания.
– Вы считаете, что наш план несостоятелен? – задал вопрос в лоб генерал.
Прекрасно понимая, что на прямой вопрос необходимо отвечать так же прямо, Николаи уверенно сказал:
– Я считаю, что осуществление плана Полевого Генерального штаба так же, как и плана штаба Обер-Оста возможны, но только, как дополнение друг к другу, но никоим образом как планы самостоятельные. Кайзер выберет один из них, потому что на осуществление обоих в Германии просто нет необходимых сил и средств. Скажу больше: император озабочен положением на Западном фронте. Он опасается удара в спину и поэтому категорически запретил снимать оттуда войска. Так что при планировании операций на востоке необходимо учитывать лишь внутренние резервы. Кайзер направил меня на Западный фронт для того, чтобы я на месте проанализировал обстановку и доложил ему накануне проведения военного совета свое мнение о возможности или невозможности наступления англо-французских войск в ближайшие месяцы…
– Но вы приехали не только для этого, – перебил подполковника генерал, окинув его своим проницательным взглядом.
– Вы правы, – неожиданно для себя признался Николаи. – Мне поручено изучить вопрос об игнорировании Полевым Генеральным штабом поступающих от наших агентов разведывательных данных при планировании операций на западе.
Фалькенгайн удивленно взглянул на подполковника и, досадливо крякнув, обиженно промолвил:
– Но вы же понимаете, что это происки моих недоброжелателей! Я вам вполне определенно могу заявить, что именно благодаря четкой и слаженной работе вашей агентуры, ваших профессионалов-криптографов наши войска не только своевременно отражают натиск противника, как на Восточном, так и на Западном фронтах, но и периодически наносят по нему довольно ощутимые удары. И только недальновидность канцлера с его ручным правительством да неуемные амбиции Гинденбурга и Людендорфа не позволяют германской нации сплотиться для осуществления своей главной миссии – создание Единой Европы, и дать возможность нашей армии развернуться в полную силу, чтобы в едином порыве сокрушить и опрокинуть врага…
Эти слова явно пришлись по душе шефу германской разведки, и он снова, неожиданно для себя, поддержал генерала:
– Вы правы, господин генерал, в одном: в том, что до сих пор не существует единства не только в Верховном командовании, но и в государстве в целом. Нет объединяющего нас всех начала… – промолвив это, Николаи тут же осекся и окинул тревожным взглядом Фалькенгайна: заметил тот или нет его крамольные слова, которые при соответствующем докладе могли вызвать у кайзера гнев и, возможно, неприятные для него последствия, после чего поспешно добавил: – И только железная воля императора позволяет нашей армии добиваться великих побед!
– Да, Вальтер, нашему кайзеру приходится нелегко постоянно подстегивать правительство и сдерживать некоторых особо ретивых военачальников, – поддержал разведчика генерал, не показывая вида, что понял его слова об объединяющем начале, которого нет. Однако по взгляду Фалькенгайна Николаи понял, что тот всерьез озабочен дворцовыми интригами своих противников и к тому же прекрасно понимает, к чему все это может привести. И тогда он окончательно решил для себя непременно поддержать намерение начальника Полевого Генерального штаба нанести основной удар по русским на юго-востоке прежде всего потому, что Фалькенгайн в отличие от Гинденбурга и Людендорфа меньше всего заботился о личной славе.
– Я еще не уверен в стабильности обстановки на Западном фронте, но если я в ближайшее время получу от своих агентов подтверждение о неготовности англо-французских войск к активизации своих действий, то готов поддержать ваш план летнего наступления именно в Галиции, – заявил Николаи. – Утром я выезжаю в Антверпен и надеюсь, что там мне удастся составить полную картину, существующую на Западном направлении, а если повезет, то и узнать о ближайших намерениях англо-французов…
– Недавно генерал-квартирмейстер докладывал мне о каком-то новом мощном английском оружии под названием «танк», которое противник намерен применить в ближайшее время, – доверительным тоном сообщил Фалькенгайн. – У вас есть какие-нибудь сведения об этом?
– Да, я знаю о таком оружии, – задумчиво промолвил Николаи, – мои люди в Лондоне уже вышли на военные мастерские, занимающиеся разработкой этого подобия огромного броневика, оснащенного кроме пулеметов еще и пушками. Кстати, по имеющейся у меня информации, подобную конструкцию создают и русские. Некий инженер Лебеденко сумел убедить царя в реальности проекта, продемонстрировав заводную деревянную модель своей боевой машины. По сведениям, поступившим от моих агентов из Петрограда, царь и инженер, «как дети малые», ползали по полу, гоняя модель по комнате. Игрушка резво бегала по ковру, легко преодолевая стопки из двух-трех томов «Свода законов Российской империи». Аудиенция кончилась тем, что впечатленный машиной Николай II распорядился открыть финансирование проекта. Наши инженеры, которым я предоставил копии чертежей русской боевой машины, в один голос заявили, что этот монстр из-за своего гигантского веса, просто не сможет передвигаться по земле.
– Русские всегда были людьми нерациональными и расточительными, – заявил неожиданно генерал, – если б Германия имела такие ресурсы, какие достались России, то мы бы уже давно завоевали весь мир!
– Да, господин генерал, – согласился Николаи, – у нас просто нет средств на подобные расточительные разработки. Вся надежда только на пушки, да на стойкого немецкого солдата, безропотно выполняющего даже необдуманные, скороспелые приказы своих недальновидных военачальников.
Поспешно заключив из этих слов, что шеф германской разведки перешел на его сторону, генерал Фалькенгайн доверительно сообщил:
– Вы, наверное, посетите Антверпенскую разведшколу. Так вот я бы хотел предупредить вас о драконовских законах, которые там существуют. Об этом ходят чудовищные слухи, которые, не дай бог, могут дойти и до ушей кайзера…
– Я не пользуюсь слухами, – явно задетый за живое,
