перестала бояться одноклассников, да они, потому что перестали меня трогать. Я, так же как и все хочу жить нормальной жизнью. Пусть эта жизнь будет в приюте, но к маме я не вернусь.
– Ира, я поняла тебя. Мне очень жаль, что у вас с мамой никак не складываются отношения, видно вы просто накопили обиды друг на друга и при каждой ссоре, эта обида будет выходить наружу, пока вы не поймете и не примерите на себя обстоятельства, которые пережила каждая из вас, но по-своему. Ира, ты умная девочка и когда ты подрастешь, ты все поймешь. Твоей маме обидно, что когда-то ты выбрала отца, а не её, и при разводе, эта информация для неё сыграла огромную роль. Ей, как матери было больно, так же, как и тебе, находясь в приюте без мамы.
– Но ведь я тогда была ребенком и разве я могла принимать решение с кем мне жить? И вообще не так всё было! Меня поставили перед фактом, что я должна остаться жить с отцом, а уже после, я испугалась из-за побега и осталась с ним.
Во мне снова проснулась злость, и я не знала, как с этим бороться. Она была сильнее всего, что я, когда-либо испытывала. Мне уже не было жалко себя, но именно в эти моменты во мне начинало созревать чувство справедливости к жизни, и я желала видеть её во всем. В возрасте пятнадцати лет, люди привыкли называть это юношеским максимализмом, может и правда, на тот момент это был именно он, ведь сейчас во мне это острое чувство немного притупилось и я более-менее стараюсь сдерживать свои эмоции, хоть и в некоторых моментах считаю себя психом. Психом одиночкой.
Меня привезли в приют, заезжая по дороге в органы опеки. Опять все те же процедуры по приезду и наконец, я поднялась на второй этаж. Радости моей не было предела. Всё те же знакомые и любимые мной лица. Столько вопросов, почему? А как? Зачем? И прочее. Конечно, я рассказала девочкам, что произошло и меня поняли, именно этого мне и не хватало. Мы трещали всю ночь подряд, вспоминая, что было в то время, когда я жила раньше. Я вспоминала наши с Катей разговоры после разных лагерей, когда Катюша привезла мне игрушки, и я думала о том, что как бы мама не старалась нас тогда разлучить, мы всё равно будем общаться.
Катя тоже не забывала меня и часто приходила ко мне в приют. Мы слушали музыку на телефоне, который ей подарила мама, и потихоньку готовилась к выпускным экзаменам. Я не думала, что я останусь на второй год, но это было именно так. На уроке математике, я повздорила с учителем, и о моём поведении ещё две недели легенды ходили, но это было сделано не нарочно. Я сидела и писала стихи в дневнике, как вдруг подошла она:
– Что ты делаешь?
– Пишу.
– Что ты пишешь? Покажи мне.
– Вот тетрадка.
– Что ты пишешь? Дай сюда!
Конечно, учительница начала вырывать тетрадь из моих рук, а я из её. Тянули, тянули и как говориться вытянули. Она отпускает тетрадь и я этой тетрадкой, прокатилась ей по лицу так, что у неё очки слетели. Сказать, что я была в шоке, не сказать ничего. Удивления у меня было не меньше чем у неё. После этого она, попросила меня выйти из класса и больше я туда не заходила. К концу четверти волшебным образом, по алгебре и геометрии у меня вырисовывается шесть двоек подряд. Месть? Ну, а как же? Ещё и холодненькая, как и принято. Сколько бы раз я не подходила с вопросами откуда? Можно ли исправить? Мне говорили, что я дерусь и со мной бояться оставаться наедине. О том, что я остаюсь на второй год мне сообщила Катя. Я тогда закрылась в комнате и ревела. Мне было стыдно, и я не могла уложить в своей голове эту информацию.
– Я, опять пойду в десятый класс? Ну, нет, я в десятый класс ОПЯТЬ не пойду.
Разговаривала я сама с собой.
Спустившись вниз к социальному педагогу, я сказала, что не хочу идти в десятый класс, попросила забрать мои документы со школы и отдать их в училище.
– Ира, у тебя есть законный представитель, это твой отец. Мы не можем без его согласия, забирать твои документы, если бы он не был твоим законным представителем, мы бы тебя давно в семью отдали, ведь уже не раз спрашивали.
– Правда? Но почему тогда его не лишают родительских прав?
– Ира, это всё Елена Талимоновна. Она против того, что бы твоих родителей лишили родительских прав, ведь если тебя не заберут, ты можешь отправиться в детский дом, а там далеко не такие условия как здесь. Тебе всего пятнадцать, а мы имеем право тебя здесь держать полгода, именно такой срок составляет реабилитация. Ира, мне очень жаль, но скоро тебя, заберет твой отец. Мы уже связывались с ним.
– Вы ведь знаете, чем это всё кончится? Он напьется, и я опять подамся в бега.
– Ира, ну что ты себя так настраиваешь? Возможно, всё будет хорошо, не так, как ты себе это придумала.
– Вы серьезно в это верите? Или я одна уже веру во все потеряла?
– В любом случае, всё будет хорошо. Я уверена.
И правда, не прошла и неделя, как за мной приехал папа. Как я не хотела уезжать, и дело даже было не только в том, что меня отдавать хотели, наш приют закрывался летом на ремонт и по возможности всех детей отправили к родителям, а тех детей, у которых их нет, поехали жить в больницу в детское отделение. Я не хотела ехать из-за мамы, ведь мне придется периодически видеться с ней, и тут дело было во мне. Я до сих пор не пережила в себе обиду за то, что меня обвинили в том, чего я не делала. Так или иначе, возвращаться всё равно пришлось, но я знала, что скоро, я вернусь обратно.
Глава 9. Я буду скучать
Наступил один из вечеров, который я тоже не забуду, хотя, как-то обещала себе, что забуду многое и постараюсь жить так, будто этого со мной никогда не было. В принципе, я так и делаю, я стараюсь не вспоминать так часто, что было со мной раньше, но и всегда себе говорю так, что если бы, не эти обстоятельства,
