мы уже пришли, – проскочив мимо входа в поместье, оказались у моих покоев, – Чувствуйте себя как... Ах, ладно.
Обнявшись с циновкой, она уснула.
* * *
– Я узнаю почерк на твоём веере.
– Уже проснулась?
– Не-а, во сне разговариваю, – женщина потянулась к кувшину с водой, заботливо приготовленному заранее, – Тебе Хюн веер расписал?
– Мы занимались каллиграфией.
– Вместе, что-ли?
– Да.
– Хм... Путь Юноши, он таков.
– Ума не приложу о чём ты говоришь.
– Что произошло во время моего отсутствия?
– Ну.. ничего особенного.
– Как это: “Ничего особенного”!? Вы каллиграфией тут занимались, я фейерверки в небе видела – это, разве, называеться: “Ничего особенного”?
– Да, – скрестив руки у груди, улыбнулся я.
– А это не ты тут шум наводил?
– В каком смысле?
– Вопил от ярости на всю резиденцию.
– ...
– По лицу видно – ты!
С улицы донёсся протяжный колокольный звон.
“БОМ-БО-ОМ-БОМ!”
Вернулся.
Глава 3. "Цунами".
Аматэра, поднеся к губам кувшин с водой, услышала глубокий звон и тут же разбила сосуд – руки женщины невольно задрожали, словно листья на ветру.
– Ты в порядке?...
Но меня не видели.
Её глаза застелились пеленой, зрачки, наполненные страхом, расширились. Я потянулся ближе, пытаясь успокоить девушку, но она резко отмахнулась в сторону:
– Не трогай!
Руки Аматэры нервно перебирали предметы, будто пытаясь найти что-то устойчивое; дыхание участилось. Любое моё движение встречалось скачками в сторону, я никогда не сталкивался с подобным и не имею понятия что делать...
– Ты слышишь меня? – смягчил голос, – Узнаёшь?
– Нет-нет-нет! – затараторила Аматэра, – Спрячь! Спрячь меня! – бросаясь под подолы одежд, она продолжала нервно скулить, – Не показывай ему!
– Всё хорошо, – прижал её к себе, как испуганного ребёнка, – Тебя здесь никто не найдёт.
– Врёшь! – Аматэра опять бросилась в сторону, закрыв голову руками и наклонившись к полу; послышалось хныканье: – Точно.. точно не найдёт?...
– Точно, – ласково, но с долей уверенности, ответил я.
Она пролежала несколько минут на полу, свернувшись калачиком и что-то невнятно бормоча себе под нос. Кожа Аматэры и так была болезненно бледной, но сейчас совсем посветлела. Понаблюдав, я решился подойти, тихо перебирая ногами, и спокойно приговаривая:
– Это я – Согия, видишь?
– Вижу...
– Теперь узнаёшь меня?
– Да, узнаю... – Аматэра потихоньку приходила в себя, осознавая произошедшее, – Я повела себя...
– Ничего такого, я понимаю.
– ... – смущённо отвела взгляд, – На меня, бывает, накатывает.
– Ты можешь остаться здесь, а я встречу странника.
– Подожди! Не уходи...
– Что такое?
– ...
– Тебе всё ещё страшно?
Кивнула.
– Ты можешь рассказать всё, что тебя тревожит, не переживай.
– Не хочу. Просто посиди рядом, мне так... Спокойнее.
– Как пожелаешь! – лучисто улыбнувшись, я вынул веер – приятная прохлада обдала кожу, – Тебе не жарко? – сделал несколько взмахов в сторону Аматэры.
– Немного.
– Хюн изменился с моего прихода, – выдал "между словом".
– По почерку заметно: раньше я и одного иероглифа разобрать не могла. А стихи кто слагал?
– Тоже вместе... Он, вернее.
– Пф.. представить не могла, что “Хранитель Мудрости” может быть чувственным не только к своим "вековым знаниям".
– Вот-вот!
– Жадно свитки строчит, ничем от отца не отличается.
– В плане?
– Что один, что второй никому знания передавать не хочет. Ведь, понятное дело, лучше самолично по всей Поднебесной кататься и церемонии проводить.
– Я думал этому нельзя научиться...
– Пф-ф-ф! "Нельзя"! Даже дедок-Тайра щедрее своими успехами делится.
– Разве?
– Ты не в курсе, – женщина умолкла, словно сболтнула лишнего, – Странник тебя уже заждался, можешь идти.. мне полегчало.
