по сравнению со своей комфортабельной кузиной, выглядела меньше, скромнее и была похожа больше на коридор. Облицованная черным мрамором она вмещала только четыре мягких кресла, два крупнолистовых фикуса, небольшой стол секретаря и металлический стеллаж, заставленный разноцветными папками.
— Я могу чем-то помочь? — тихим голосом спросила совсем юная секретарша.
— Да, здравствуйте, — вежливо поздоровалась агент Верис. — Меня к вам перевели, я пришла получить документы.
Круглолицая секретарша взволнованно поднялась со стула и сказала:
— Ох, конечно. Поздравляю с новой должностью.
— Спасибо.
Девица кивнула и засуетилась возле стеллажей. Немного погодя она виновато обернулась к посетительнице.
— Простите, я тут только первый день. Немного волнуюсь. Совсем забыла спросить ваше имя. Чьи документы мне нужно найти?
Ника снисходительно улыбнулась и представилась:
— Ника. Никария Верис.
— Спасибо, — поблагодарила секретарша, захлопотав над папками. Немного порывшись в бумагах она вдруг вспомнила:
— Ой, Никария Верис!
— Да, — удивилась та.
— Я чуть не забыла, — взвизгнула круглолицая, посмотрев на свою исписанную ладонь, которая сегодня разделяла функции ежедневника. — Начальник просил, если вы подойдете, направить вас сразу к нему.
— Меня?
— Да. Он знал, что вы придете. Кажется, у вас первое задание.
— Так сразу, черт, — выругалась Ника, — как не вовремя. Тогда мне не нужны документы. Я как-нибудь потом зайду. До свидания.
Ника уже повернула на выход, но перед ней внезапной преградой возникла перепуганная секретарша. Девица была одета с чужого плеча, размера на три явно больше ее собственного. Бархатный пиджачок, в котором щеголяла еще ее бабушка, давно поистерся в локтях и требовал заплаты. Темно-синие засаленные брюки были грубо ушиты в бедрах, а на строгой светлой рубашке не помешало бы растянуть пару-тройку верхних пуговиц.
— Ой, нет, нет, — защебетала она. — У меня очень грозный начальник. Он сказал, что это важно. Вам обязательно нужно у него появиться. Если он узнает, что я опростоволосилась в первый же день…
Ника обошла девицу и предложила:
— А ты не говори, что меня видела. Я тоже буду молчать.
Круглолицая вцепилась агенту в руку и была готова расплакаться.
— Я не умею врать. Он только посмотрит на меня и все поймет. Пожалуйста, я боюсь его… это мой первый день.
— Уверена, что не последний, — отрывая хрупкую руку секретарши от своего запястья, сказала Ника. — Просто представь, что меня не было.
— Пожалуйста…
— Извини, нет. Извини.
— Пожалуйста…
Ника с сожаление покачала головой и вышла в коридор.
Пройдя пару бессмысленных шагов, девушка остановилась. Ей стало жаль юную секретаршу и совестно заставлять по своей вине страдать очередного человека. К тому же все последние радости агента Верис были мелкими и скоротечными, как у низкодушных подлецов — она сама чувствовала себя ущербно, невольно обижая других. Немного над этим поразмыслив, Ника повернула назад.
— Ладно, черт с тобой, — войдя в приемную снова, сказала она. — У себя твой начальник? Наш начальник.
Круглолицая перестала плакать, звонко сморкнулась в ажурный носовой платок и вдохновенно кивнула.
— У себя. Спасибо. Большое спасибо. Я сейчас предупрежу, что вы пришли, — обрадовалась секретарша и, забыв про внутреннюю связь, побежала оповещать начальника лично.
Ника гордо расправила плечи, когда глаза вернувшейся из кабинета девицы лучились благодарностью.
— Проходите, он вас ждет, — зашептала круглолицая. — Я пока поищу ваши документы.
Ника глубоко вдохнула и пошла, знакомиться с новым начальником.
Кабинет руководителя СОМ оказался небольшим, но уютным: на полу темный лакированный паркет, на арочных окнах тяжелые темно-зеленые портьеры; слева в кирпичном камине приветливо трещали поленья; рядом стояло глубокое кресло в широкую полоску; справа располагались массивные полки, до самого верха набитые старыми книгами; в центре находились антикварный стол начальника и пара стульев.
Ника скромно прошла в центр кабинета и сказала:
— Здравствуйте. Никария Верис.
— Здравствуй, здравствуй, — послышался знакомый голос.
Агент Верис встревоженно обернулась. Возле камина в кресле с высокой спинкой сидел ее новый начальник. Он встал и улыбнулся девушке. Не удивительно, что юная секретарша побаивалась своего руководителя. Даже честная улыбка на лице этого маджикайя казалась небезопасной.
— Вы что теперь начальник протекториата? — спросила Ника.
Господин Далистый манерно улыбнулся, и тонкая полоска его усов стала похожа на коромысло, он гостеприимно указал на стул. — Присаживайся.
Ника послушно присела.
— Вы же младший заместитель.
— Одно другому не мешает.
— Это по вашей просьбе меня сюда перевели?
— Я бы не назвал это просьбой.
Далистый прошел к столу и сел напротив агента Верис. Под лучами уходящего солнца, его волосы заблестели.
— И зачем вам я? — Ника поежилась в кресле. Работать с Далистым ей показалось ужасным.
— Все же, ваши повадки оставляют желать лучшего. Распущенные агенты — наша беда, согласитесь. Нужна строгая дис-цип-ли-на.
— Вам ли говорить про распущенность, — смело сказала Ника
Новый начальник желчно сверкнул глазами, тут же перестав быть вежливым. Мало кто в его присутствии решался напомнить о прошлом унижении: два года назад по всему управлению из телефона в телефон кочевало веселое видео плотских похождений младшего замдирекотра. Бульварная запись не была бы столь популярна, будь в нем господин Далистый вместе с пленительной кокоткой из ближайшего притона, но в кадре он был замечен поверх козлоногого элементаля. Сверхъестественной способностью молодого замдиректора являлось умение вызывать духов стихий — фавориткой как всем стало известно, оказалась густошерстная фавниха Мерх. Дело быстро замяли, нецензурное видео исчезло с телефонов любопытных агентов, но благожелателя заснявшего это так и не вычислили. Но даровитый Чач Далистый знал, что именно бесчинник Репентино приложил невидимую руку к этому делу, только доказательств не было. К тому же правонарушение покоилось под спудом отеческой любви господина Рик’Арда Масса, и объявиться было способно лишь на остром языке его непутевого сына.
Далистый не был мерзавцем в том смысле, в котором шептали о нем в кулуарах управления, и не заслуживал колких насмешек за спиной. Он не перерезал горло младшему замдиректору Биллибо Бору, чтобы завладеть его местом и стать самым молодым маджикайем занимавшим этот пост. Держал слово, не клеветал, не пускался в сомнительные авантюры. Далистому просто везло. Да, он был сластолюбцем со своими дикими страстями и увлечениями, но именно потворство похоти в сочетании с исключительной удачей вызывало у общества столь бурное отторжение его персоны. Ему определенно завидовали. Нике же он не нравился по другой причине: узнав, сколько средств и времени
