Мы давно спим. Зовите командира, и такого, чтобы я его лично знал.
— А то что?
— А то придется будить Тардина Кая, просить у него ключ. Управляющий скажет вам скажет спасибо. Второй вариант — стойте под дверью до утра.
Прокричав это, Мартынов вернулся в спальню.
— Оденься на всякий случай, — шепнул он проснувшейся Женьке. — К нам кто-то ломится.
— Хотят арестовать?
— Пока не знаю, но лучше быть одетой.
— Надо сопротивляться.
— Нечем, оружия нет, и они тут все телекинетики. Пока просто потянем время.
Дальнейший стук и ругань Мартынов игнорировал, пока из-за снаружи не раздался хорошо узнаваемый голос Айджа:
— Доброй ночи всем. Простите, синьоро, этих старательных болванов. Мы — действительно ваша охрана. Инспектор Галатьер передает привет по связи и просит позволения осмотреть помещение. Если не откроете, солдаты начнут ломать дверь телекинезом, а попадет за грубость мне. Давайте, обойдемся без скандала.
— Ладно, заходите.
Супервиро-телекинетики, очевидно, приструненные, вошли на цыпочках, проверили пустые комнаты, постояли на пороге спальни, ошалело рассматирвая Женьку. Их было всего двое, но Мартынов не забыл кровавую сцену на шоссе и понимал, насколько эти терайа опасны.
— Чисто, — бросил Айдж. — Извините, что потревожили, — добавил он. — Солдаты останутся снаружи, там есть оборудованный пост.
Мартынов молча кивнул. «Сукин сын Элфорд, это же домашний арест, а не забота о безопасности». Он запер за солдатам дверь и обернулся к Женьке:
— Знаю, что сложно, но постарайся поспать. Для завтрашних переговоров с Элфордом нужна ясная голова.
Сам Демиург вернулся в холли остался там, вслушиваясь в ночные звуки чужого города — в свист ветра, отдаленную перекличку солдат, в скрип каких-то конструкций. «События ускоряются, — думал он. — Завтрашний и послезавтрашний день решают все. Или мы договоримся с терайа или… Противно такое признавать, но мы беззащитны. Элфорд нас не отпустит».
Прошел примерно час, Мартынов все сидел, прислонившись спиной к холодной стене и на замечал этого. Снаружи, возможно, светало, но он не смотрел на часы. Потом за дверью что-то упало, шмякнулось о каменные плиты крыльца, а следом раздалась трескотня выстрелов.
— Что там? — крикнула Женька из спальни.
— Пока не знаю. Оставайся на месте. Не выходи из спальни.
Перестрелка, впрочем, оказалась короткой и, похоже, сопровождалась телекинезом, потому что дверь гремела, с косяков сыпалась пыль.
Потом в наступившей зловещей тишине хрустнул замкок. Створка отворилсь на полметра и в щель протиснулся терайа, вооруженный пистолетом.
«Прямо сейчас, пока он не прицелился». Мартынов вильнул чуть в торону, в потом ударил по руке пришельца перекрестно — сразу по за ладони и по запястью. Ствол полетел на мраморный пол, но противник не сдался и левой рукой попытался ударить доппельгангера в кадык. Удар пришелся вскользь, Мартынов на миг задохнулся, а потом ощутил телекинез — его колени вдруг подкосились. Падая, но нарочно сбил противника с ног, прижал его к полу и придавил предплечьем горло.
На все ушло меньше минуты. Поверженный больше не сопротивлялся, похоже, он был ранен, по крайней мере руки Мартынова вдруг сделались влажными от крови.
— Ты как? — Раздался голос Эухениты.
— Я нормально, но у нас тут гость, его придется связать. Неси сюда простыню.
— Тут простыня три на четыре метра. В нее даже замотать можно.
Женька бросила на пол ворох тряпья, а пленник тем временем смотрел в потолок и становился все бледнее.
— Сойдет, чтобы обехдвижить, — Мартынов кивнул. — Возьми пистолет, Эухенита, проверь, что там за дверью. Только очень-очень осторожно. сразу не Высовывайся.
Женька на короткое время исчезла, а потом вернулась, неестественно спокойная и словно бы оцепеневшая.
— Снаружи сейчас тихо. Охрану всю положили. Айджа застрелили. Еще там два мертвых терайа в гражданском. Они, похоже, дрались с солдатами.
— Понятно… Включи, пожалуйста, свет на полную. Шторы сначала задерни.
… Яркие лампы заставили пленника прищуриться. Мартынов все еще придерживал его за шею, но не сильно, позволяя дышать и говорить.
— Кто ты такой?
Парень молчал. Кровь текла из простреленного левого плеча.
— Мы одни, тебя никто не спасет, а потому лучше говори. Зачем вы убивали солдат?
— Потому что они нас не пускали в дом, — прохрипел парень на правильном эсперанто, которое подучившийся Мартынов понимал без переводчика.
— Зачем ломились в дом?
— Хотели убить тебя… и женщину тоже.
— Вас прислал Элфорд?
В тускнеющих глазах раненого сверкнула ненависть, он дернулся, но тут же обмяк.
— Элфорд — чудовище… Это вы хотите ему помочь. Сделать так, чтобы этот уджас не кончался.
— Ну, парень, ты заврался. Мы пришли, чтобы получить лекарство и спасти друга. Личные качества Элфорда тут ни при чем.
— Так не поняли… — пленник попытался засмеяться, но только болезненно скривился. — Элфорд хочет от вас кое-чего. Если дадите — всем конец, и вам тоже.
— Чего именно хочет Элфорд?
Парень промолчал.
— Кто тебя нанял?
— Никто. Мы — Сопротивление.
— Вот, значит, как…
Мартынов лихорадочно соображал, взвешивая «за» и «против».
— Что будем делать с ним, Эухенита?
— Как врач скажу — окажем первую помощь.
Она ушла и вернулась и аптечкой от скафандра, присела рядом на корточки. У пленника, кроме пулевого отверстия на предплечье, оказалась сквозная рана на боку возле шестого ребра. Его тело выглядело полностью человеческим. Совпадало число ребер и строение мышц. На молодом, почти юном лице сияли радужки глаз — необычайно яркие, как иногда бывает у псиоников.
— Она врач, и не вздумай дурить ментально — башку оторву, — пообещал Демиург.
— Мое «пси» кончилось, слишком много крови вытекло.
Парень судорожно перевел дыхание и стиснул зубы. Он не мешал перевязке, просто смотрел в потолок, но глаза стекленели, словно пси-свечение свет внутри терайа угасало.
— Здесь его оставлять нельзя, — хмуро сказала Женька, закончив работу, стащив и скомкав медицинские перчатки. — Скоро заявятся люди Элфорда.
— Эй, сопротивленец! — позвал Мартынов. — Ты нам тут мешаешь. Давай, пора на выход.
— Слышу, — парень разлепил веки. — Зовите солдат, пощады не попрошу.
— Ух, какой резкий пацан. Думаешь, мучиться — красиво? Там будет страх и дерьмо. А главное, никто твоей стойкости не увидит.
— Продолжишь его пугать — он тут от сердечного приступа помрет, — вмешалась Женька. — Лучше просто отпустить. Я введу стимулятор и обезболивающее, ты его развяжешь, пускай проваливает на своих ногах.
— Слышишь, «сопротивление», — снова заговорил Мартынов, произнося чужие слова медленно, чтобы раненый все понял, — Мы не сдадим тебя охране, но дальше спасай себя сам. Передай друзьям — мы готовы их выслушать, но только если явятся без оружия. Будем ждать послезавтра, в полдень.
— Вы врете. Охрану усилят. Нас перебьет.
— Не перебьют, просто не нужно соваться в дом. Сделаем так. Мы отправимся прогуляться. Ваше дело наблюдать издали и спокойно подойти в безопасном месте. Понял?
