монастырь! Я хочу поговорить с отцом Василием! Мне очень надо!
- Правила такие! Нельзя у нас тут женщинам! И отец Василий болен – сто раз тебе говорено, заканчивай сюда таскаться, Наталья!
Девушка обреченно опустила руки и отступила от шлагбаума. Когда Павел проезжал, он поймал ее взгляд, дрожащие губы говорили о том, что она вот-вот расплачется. Завернув за угол монастырской стены, психиатр хотел набрать скорость – дорога тут была получше, но в зеркало увидел, что Наталья бежит за машиной и машет ему рукой. Он остановился и подождал, пока запыхавшаяся девушка поравняется с ним.
- Ой.. Спа… Спасибо, что остановились. Подкинете меня в Заринск, а то все ноги сбила, пока сюда дошла.
- Да конечно, садитесь.
Он подождал, пока Наталья отдышится и спросил:
- А почему вы так рвались в монастырь? У вас важное дело к отцу Василию?
- Я ходила раньше на службы, которые вел старец. А сейчас говорят – заболел, никого не принимает. Но он же сам просил меня кое-что сделать для него! А на территорию монастыря женщинам нельзя, только в надвратную церковь, в нее вход с пустыря.
- А что ж он вас просил сделать для него, если не секрет? – Павел посмотрел на ее щекастое лицо с белесыми бровями в зеркальце заднего вида.
- Да какой там секрет! На исповеди накрыл меня епитрахилью, только я рот открыла, чтоб во грехах покаяться, а он тихо так говорит – передай мол, записку Юрию Иванычу.
- Кто это – Юрий Иванович?
- Да журналист московский. Поселился тут лет десять как, говорят, изобличил там в столицах кого-то, кого не надо, его так турнули, что еле ноги унес. Что-то о коррупции во власти писал, да видать, зубы сломал.
- И что дальше было?
- Я записку в карман юбки положила, а когда выходила, с отцом Андреем столкнулась, чуть не упала, он меня подхватил. Сунулась дома-то в карман, а записки нет! Это отец Андрей вытащил, точно! То-то он прижался, когда я падала, я еще нехорошее про него подумала.
- А что было в записке?
- Так откуда я знаю! Не посмотрела, не успела.
- Понятно. Покажете, где живет Юрий Иванович?
- А кто вы вообще такой? – вдруг насторожилась девица. – Машина то у вас не больно хорошая, неужто паломник? Тут с недавних времен богомольцы такие, ого-го, с телохранителями приезжают.
Павел чертыхнулся про себя – и эта про машину!
- Я врач. Лечу отца Василия.
- Вот как! А что ж с ним такое? Давно уж службы не служит, да и не пускают к нему никого. Я ведь и мужа посылала, думала, может, ему скажет, что надо передать журналисту, так и его не пустили!
- Старость. Давление, знаете ли, сердечко пошаливает. Ничего, вылечу, - он подмигнул Наталье в зеркало. – Так покажете мне, где живет журналист?
- Хорошо, – улыбнулась девушка такой доброй улыбкой, что лицо ее неожиданно стало почти хорошеньким.
Павел высадил Наталью у ее дома, а она подробно объяснила, как найти в городе Юрия Иваныча. Психиатр забрал коробку, набитую медикаментами на почте и отправился к журналисту.
Нужный дом отыскался в квартале, застроенном желтыми облезлыми двухэтажками. Павел сразу ощутил тоску и одновременно радость, что смог выбраться из подобного места.
На звонок долго не открывали, и психиатр уже хотел уйти не солоно хлебавши, как дверь распахнулась, и на пороге возник изрядно помятый мужчина лет пятидесяти. От него несло перегаром, и отекшее лицо и мешки под глазами давали недвусмысленно понять, чем он был занят в ближайшие дни.
- Кто? – коротко спросил журналист.
- Павел, психиатр из Москвы, приехал дать заключение по состоянию отца Василия, – решил выложить сразу все карты Павел.
Если с коррупцией боролся, и не сломали – сволочью такой человек быть не должен. Взгляд журналиста тут же прояснился, и он отошел, пропуская гостя в квартиру. Хозяин предложил Павлу чая, поставив не самую чистую кружку около своей немудрящей закуси, состоящей из соленых огурцов и черного хлеба. Квартира у журналиста была на редкость неопрятная – одеяло без пододеяльника комом валялось на кровати, грязная одежда свалена прямо на пол, стол уставлен мутными стаканами и тарелками с остатками еды.
- Записка говоришь… - проговорил Юрий Иванович, утерев губы после нескольких глотков. – Если честно, не знаю, что в ней могло быть. Что-то, очевидно, связанное с делом, которое он мне поручил.
- Что за дело?
- А почему я тебе должен рассказывать? Ты кто такой, хер с горы тут выискался!
- А кому еще расскажете? Игумен и благочинный не заинтересованы в здоровье старика, им бы только баблишко рубить на его имени. Я ж вам честно все выложил. Вокруг старика явно интриги плетутся, записка еще эта…
- Ладно, – журналист, прихрамывая, подошел к видавшему виду серванту и вынул тощую папочку с надписью «Дело». – Вот. Тут то, что он просил.
Павел раскрыл папку – сканы медицинских карт, заключений, диагнозов. «Елисеев Михаил Игнатьевич, 1960 года рождения… Поступил с жалобами на спутанность сознания, голоса в голове. Ярко выраженные бредовые идеи – утверждает, что бесы живут под его кожей… Аудио, визуальные, тактильные псевдогаллюцинации… Шизофрения параноидная форма непрерывный тип течения, назначения… галоперидол… Выписан… Устойчивая ремиссия. Авдеев Антон Георгиевич, 1963 год рождения… стойкие слуховые псевдогаллюцинации, психические автоматизмы, бредовые идеи… Считает, под кожей передвигаются бесы… Самоповреждения, резал ножом руки, капал горячим воском… Назначения… Галоперидол Шизофрения параноидная форма непрерывный тип течения. Выписан через 15 дней терапии… устойчивая ремиссия… Планкин Сергей Олегович… Самоповреждения, воткнул нож себе в щеку, шизофрения, ремиссия…»
- Что это? Кто эти люди? Тут досье на пятерых мужчин.
- Священники. Монастырские священники. Отец Василий попросил выяснить, с каким диагнозом и куда их госпитализировали. За последний год из монастыря было госпитализировано семь человек. Двое – с вполне невинными болезнями, если так можно выразиться, аппендицит одному вырезали, у второго пневмония. А остальные пять были отвезены в психоневрологическую больницу Заринска и получили все причитающееся им лечение. Причем ранее никто из этих священников никогда не наблюдался у психиатра и не имел диагноза по психиатрии. Все они были выписаны с позитивной динамикой и более в поле зрения врачей не попадали.
- Сильно. У всех настолько поздний дебют шизофрении? Ладно бы еще один… Поздняя шизофрения – редко, но бывает. Но пять человек?! У них там что, эпидемия? Это нонсенс.
