Валентинка.
— Спина у ей болит. Как застудится, всегда болит спина, — равнодушно ответила техничка.
Ученики в этот день вели себя тише, чем обычно, — наверное, тоже уморились вчера. Своим ребятам Валентинка дала письменное задание, решив побольше побыть в классе Анны Сергеевны. Записывала на доске примеры, спрашивала, все время прислушиваясь: как-то ведут себя ее озорники? И когда послышалось мерное, все усиливающееся гудение, подумала: «Они!» Открыла дверь в свой класс, там было тихо. Зато ребята Анны Сергеевны сидели красные, плотно сжав рты. Ясно, они гудели. Обрадовались свободе!
Сделав вид, что ничего не слышит, Валентинка дала им задание на дом, велела выполнить упражнение по русскому языку и тогда расходиться. Вернулась к себе, уверенная, что ребята разбегутся тотчас же. Какое-то время за дверью слышался шум, потом стало тихо… Она приоткрыла щелочку: дети работали, за столом Анны Сергеевны деловито восседал Виноградов. Валентинка осторожно отошла от двери: не надо, чтобы заметили, пусть все будет как есть. В ее душе словно проклюнулось невидимое теплое зернышко… не смять бы его, не убить.
17
— Спектакль вполне приличный, напрасно ты не пришел. Меня затащили десятиклассники. Звонила-звонила, тебя нигде нет, ни дома, ни в правлении. Такая жалость, что не посмотрели вместе! Ведь это все-таки редкость в нашем быту, Володя, — живой, настоящий театр! — Валентина так ждала мужа в этот вечер, полный воспоминаний, впечатлений, раздумий, так хотела побыть с ним, поговорить, что чуть не плакала от огорчения.
— Посуди сама, как я мог прийти? — оправдывался он. — Полдня в районе выбивали комбикорма вместе с Шулейко… На третьем участке неразбериха с привесами, год близится к концу. Всех усадил, сам с ними сел, разбирались, еле разобрались. — Владимир, вытираясь после умыванья, говорил сквозь полотенце, слова получались от этого не вполне внятными, Валентине стало смешно.
— Ладно, садись ужинать. «Развирались, еле разоврались», — передразнила она. — Что вдруг Шулейко, не справилась с кормами? Не говорила она, когда можно прийти с лекцией на второй участок? Я просила сообщить.
— Лидию Ильинишну я сегодня не видел, вызвали в область. Мы были с главным агрономом.
— Поразвел себе Шулейко, вечная путаница, где муж, где жена, — рассмеялась Валентина. — Идти, не идти с лекцией?..
— Надо будет, скажут. Чего ты волнуешься?
— Кому надо, парторгу участка? А тебе не надо? — с досадой взглянула на него Валентина. — Все же ты узкий хозяйственник, Володька. Привесы, строительство, корма! Ну хоть бы немножечко дальше всего этого видел! Ладно, не стану дожидаться, пойду на откормочник сама. Иначе с вами каши не сваришь.
— Это самое верное, — согласился, придвигая к себе тарелку, Владимир. Валентина фыркнула, подозревая издевку, но в лице мужа было столько спокойного удовлетворения, что она опять рассмеялась.
— Непробиваемый ты, дружочек, для моих забот. Живем мы давным-давно, скоро серебряная свадьба… А в чем состоит наша семейная жизнь? Ты всегда занят, думаешь только о работе, я должна успевать в школе и дома. Тебе не кажется, что я старею, сил становится меньше?
— Ну вот, сглазил, — хмыкнул Владимир.
— Что сглазил?
— Да тебя. Только похвалил, что не грызешь, как другие председательские жены. Уже востришь зубки… Кажется, телефон, — прислушался, кладя вилку на стол.
Валентина бросилась в гостиную, где действительно изо всех сил надрывался телефон.
— Мамочка, это я! — послышался издалека прерывистый голос Алены. — Вы еще не спите? Так долго не давали Рафовку! Папа дома?
— Вот он, рядом. Почему ты не пишешь? Мы переволновались!
— Ты же знаешь, мы работали в совхозе, приезжали поздно… У вас уже кончили убирать свеклу?
— В колхозе — да, в районе — нет. Ты не простудилась? Деньги надо выслать? Домой думаешь, или приехать к тебе? — торопилась спросить Валентина, зная по горькому опыту, что тонкая нить, соединяющая их с Аленой, вот-вот может порваться, ускользнуть.
— Я сама, мамочка! Ужасно соскучилась! Денег не надо, писать не стану, приеду, все расскажу! Ждите с сюрпризом! Если будет грязь, позвоню из Терновки, чтобы папа встретил. Поцелуй его за меня! Ужасно хочу моченых яблок из бочки. Ты мочила нынче антоновку?
— Да, да, — сказала Валентина, но в трубке щелкнуло: так и есть, линию разъединили, не дали договорить.
— Ну вот, жене не нужен, дочери не нужен, — обиженно упрекнул Владимир, садясь на диван и беря газеты, которые принес с собой из кухни. — Хоть беги из дому.
— Ладно уж, не беги, — присела рядом с ним Валентина. — Аленка обещает приехать. С сюрпризом! Там фильм какой-то по программе, может, посмотрим?
— Хочешь — смотри, я устал что-то. — Все еще досадуя, он пошел в спальню, лег на кровать. Но привычка делиться повседневно с Валентиной всем пережитым была сильней поверхностной, несерьезной его обиды. — Да, кадры… Хозяйство с каждым годом сложнее, а в учете, если кто и есть дельный, — вот-вот на пенсию. Хоть бы вы в школе учили ребят бухгалтерии!
— Механизаторов уже хватит? — остановилась в дверях спальни Валентина. — Помнишь, как лет пять назад кричал «сос»? Скажи спасибо Тамаре Егоровне, что наладила в школе подготовку трактористов.
— А мы не помогли? — отложил он газету. — Кто дал машины, мастеров? Никуда бы вы без нас не уехали.
— А вы без нас, — села на свою кровать Валентина. — Сегодня в десятом «а» на комсомольском собрании как раз шел разговор о профессиях. Между прочим, пригласили твоих передовиков. Рассказывали они неплохо… Знаешь, что меня поразило? Сколько было таких собраний, но я как-то считала естественным… Многие ребята слушали как бы со стороны. Будто это их не касается.
— Их это и не касается. Окончат школу, уедут в город. Там асфальт, нормированный рабочий день, — раздраженно сказал Владимир, вновь отгораживаясь от нее газетой. Над развернутым во всю ширину листом виднелась лишь темная его макушка с торчащим посередине светлым хохолком.
Валентина мягко вынула газету из рук мужа.
— Ты обижаешься? На кого? На то, что у ребят есть выбор? Раз они идут в город, значит, нужны там. Сколько настроено заводов в одном лишь Белогорске, а каким будет металлургический! Уйдут, если не сумеем их удержать. Они ведь свободны, понимаешь? Совершенно свободны и всюду нужны.
— Спасибо за урок политграмоты. — Владимир, встав, зашагал взад-вперед по небольшой их спальне. — Как их нужно держать? За руку? И так все дано: иди, работай, вот тебе усадьба, дом, заработки!
— «Усадьба, дом, заработки…» И этим ты думаешь увлечь молодежь? — Валентина с досадой смотрела на мужа: сколько лет они спорят по этому поводу, никак не убедишь Володьку, что времена изменились, все они изменились. — Просто не знаю, как перебороть этот твой «пунктик». Какие у нас сейчас растут дети, ты хоть
