с Кейларом. А потом я поднималась по высоким ступеням и вновь называлась полным именем, но уже стражникам у дверей. Там охрана посерьезней — маги, мечники и охранные заклинания. Не говорю уже о том, что внутри и прежде возле каждой двери дежурили гвардейцы, а теперь, в наши неспокойные времена, и подавно. Появление Рейнхарта стало для меня настоящим спасением.
Конечно, можно было бы поговорить с отцом и дома, но не хотелось попадаться на глаза матери. С нее станется сообщить о моем даре императорским гончим и тогда начнется расследование, в ходе которого на меня повесят все нераскрытые преступления с использованием ментального дара против представителей власти. Она уже неоднократно мне на это намекала.
Не знаю, торопилась ли делегация сапфировых, но драконы пошли по центральной аллее, а мы с Рейнхартом свернули на укромную тропку.
Я не знала, как себя вести. С одной стороны, мне хотелось разбить о голову дракона что-нибудь тяжелое (с этим все стабильно), с другой стороны я была благодарна за помощь.
— Не благодари, — произнес он, словно прочитав мои мысли.
— Вот еще! Я не просила представлять меня своей женой. И, кстати, насчет этого, — указала на кулон. — Я планирую познакомиться с твоей матушкой и крепко ей не приглянуться!
Рейнхарт от души рассмеялся и, подхватив мою ладонь, нежно ее поцеловал.
— Ариана, ты очаровательна. Желаю удачи в этом нелегком деле!
— Серьезно, Рейн. На что ты надеешься? Я не вернусь в гнездо! Или ты планируешь заставить меня с помощью этого артефакта?
Он остановился и жестко произнес:
— Драконы дарят своей женщине сердце не для того, чтобы ломать ее волю, Ари. Суть артефакта — в абсолютном доверии друг другу. Я могу одним своим словом заставить тебя явиться в гнездо сапфировых и ты выполнишь. Ты сделаешь все, о чем я тебя попрошу и, пока на мне Инмааш, твоя ментальная магия бессильна что-либо противопоставить. Но дракон никогда не поступит подло со своей женщиной. Эту связь используют в случае смертельной опасности, или когда женщина не понимает, что может навредить себе.
Мне хотелось смеяться, но не от веселья, а от безысходности. Ледяная истерика накатывала противными волнами, ввергая меня в пучину безысходности.
— Когда женщина не понимает, а мужчина понимает, так?! Очень удобно! И когда я стала твоей женщиной? В тот момент, когда у меня появился титул? Или в тот момент, когда Гардиан превратил мой мозг в кашу, и я не погибла исключительно в силу древней крови, в которую ты до конца не верил? Или, может быть, в тот момент, когда ты понял, что я — лекарство от безумия драконов, которое ты искал долгие годы? Так когда, Рейнхарт?
Ари и Рейн
— В тот момент, когда твое сердце остановилось.
От негромкого признания, сказанного с хрипотцой, оно остановилось снова и забилось быстрее.
— В тот момент, когда без тебя мой мир опустел, а дом — превратился в погост. Тогда, Ариана.
Он говорил спокойно, но сжимал кулаки, старательно скрывая дыры от высунувшихся когтей. Но Гардиан не желал мириться с моей строптивостью. Он еще в первую нашу встречу поставил на мне клеймо собственности, и его поведение диктовали инстинкты, не более.
— Мне больше нравилось твое прежнее отношение, — произнесла негромко, перебарывая внутреннюю дрожь. — Во всяком случае, оно мне было понятно.
— Я видел в тебе врага, Ариана. И относился соответственно статусу.
— А что теперь?
— Теперь я вижу тебя. И зрелище мне очень нравится.
Он скинул перчатки и коснулся моих обнаженных плечей. Дрожь мгновенно отступила, а ладони Рейна вернули человеческий облик.
— Признаться, одетая в занавеску на голое тело ты мне нравишься еще больше, чем в этом платье, которое тебе, несомненно, идет, а мне — невыносимо хочется с тебя снять. Медленно…
Словно демонстрируя, он провел пальцем по кромке моего декольте, касаясь груди, поднимаясь к ключице, шее… Я шумно вдохнула и отступила на шаг назад, чувствуя, как собственное тело предает. Оно отзывалось на любые ласки Рейнхарта невыносимым томлением внизу живота, трепетом в груди и желанием податься вперед, чтобы, наконец, разрешить это щемящее чувство и перешагнуть через все запреты.
— Сменил тактику? От шантажа — к соблазнению…
— Работает?
Вопрос для самоуспокоения! И Дракон, и Рейн видели, что работает!
Я нервно улыбнулась и закусила губу. В последние дни жизнь кидает меня как ветер перышко. Куда дунет — туда и полечу. Я потерялась в этом круговороте событий. Не успею принять одну реальность — она разбивается и сменяется другой. За что мне ухватиться? Даже Рейн ненадежен. Он то ненавидит меня лютой ненавистью, то смотрит взглядом, способным растопить лед и заставить цвести даже самый несговорчивый цветок. Но довериться ему невероятно страшно. Я уже поняла, насколько убедительными бывают драконы на пути к своей цели.
А еще я убедилась, что нельзя пускать мужчину глубоко в сердце, ведь предать для него ничего не стоит. От меня отказался отец, а мы связаны кровью. Кейлар дарил мне обещания, но тут же отказался от них по воле отца. Если для Рейнхарта встанет выбор между мной и стаей, он, не задумываясь, выберет стаю. Значит, я в опасности. До тех пор, пока во мне течет эта ядовитая кровь — в опасности! И мне нужно понять, как от нее избавиться.
— Я верну. Наряды, украшения… поговорю с отцом, мы что-нибудь решим, — продолжила мысли вслух.
— Не думаю, что мне подойдет это платье, — дракон пытался пошутить, но я чувствовала исходящее от него напряжение. — К тебе хорошо отнеслись в особняке? Никто не беспокоил?
— Ко мне отнеслись как к хозяйке. По какой-то причине твои слуги считают, что мы женаты. Почему ты считаешь, что можешь распоряжаться моим будущим? Рейнхарт, я ушла от тебя! Я ушла не из гнезда сапфировых, я ушла из твоей жизни! Я ушла от драконов! Мне нужно найти себя, а рядом с тобой это невозможно. Ты контролируешь каждый мой вздох, каждый мой шаг, каждое мое действие! Ты даже из гнезда меня отпустил с надеждой, что я испугаюсь трудностей жизни без тебя и вернусь, поджав хвост! Скажи, что это не так?
Он молчал, пристально глядя мне в глаза.
— Псы нижнего мира…
Ответ не требовался. Меня охраняли невидимые ангелы-хранители Рейнхарта.
— Думаю, тебе даже не нужны списки мест, где выращиваются гром-птицы?
— Гнезда уничтожены, — доложил он, а я задохнулась, на мгновение представив, какой может быть моя жизнь рядом с Рейнхартом. Жизнь, в которой каждый шаг, каждый вздох, каждый взгляд и поворот головы
