class="p1">Камилла садится напротив меня и выбирает вилку для еды.
Ее глаза прикованы к моей руке, когда я откусываю первый кусочек, затем она бормочет:
— Я завидую. Я не умею пользоваться палочками.
Я указываю на ящик.
— Достань, и я покажу тебе, как.
Она быстро достает пару и с волнением садится на свое место.
— Зажми нижнюю палочку между большим и указательным пальцами, чтобы ты могла двигать ею вверх и вниз.
Она делает так, как я говорю, и улыбается, когда у нее все получается.
— Потребуется некоторое время, пока ты освоишься с этим. Не расстраивайся, — предупреждаю я ее.
Камилла пытается взять одну лапшу, но она ускользает.
— Труднее сосредоточиться на одной лапше, чем на целой куче.
Она идет на убой и умудряется зажать пару кусочков между палочками. Когда она наклоняется, чтобы переложить еду в рот, все это выскальзывает, в результате чего бульон брызгает ей в лицо.
Вместо того, чтобы разозлиться и сдаться, она смеется, вытирает лицо и пытается снова.
Наблюдая, как она учится чему-то новому, я понимаю, что чем больше времени я провожу с ней, тем сложнее будет от нее уйти.
Невозможно удержать эту женщину, если каждая мелочь, которую она делает, так чертовски совершенна.
Покончив с ужином, мы переходим в гостиную. Камилла наливает мне виски, а затем садится в кресло и берет пакет с крендельками.
Пока мы смотрим фильм, приходит сообщение от Мориса, и я быстро проверяю его.
Морис: в Святом Монархе не смогли отследить частичное изображение. Это тупик.
Блять.
_______________________________
Последние три недели прошли без особых происшествий, а поскольку Камилла большую часть времени проводила дома, вынужденная близость сделала почти невозможным держать под контролем мое растущее влечение к ней.
Под контролем, ага. Это, блять, превращается в хаос.
Самое дерьмовое, что я начинаю привыкать к ее присутствию. Я ловлю себя на том, что прислушиваюсь к ее шагам; жду, когда она проснется или выйдет из душа. Любое взаимодействие с ней приводит меня в восторг.
Камилла должна посетить модное мероприятие, и, признаться, я скучаю по тому, чтобы быть с ней дома, а не среди всех этих людей, готовых тратить деньги на так называемую одежду, в которой никто не будет застигнут врасплох.
На ней потрясающее платье, демонстрирующее каждый сексуальный изгиб ее тела, но каждый раз, когда мимо нас проходит модель, Камилла теребит свой наряд.
У меня начинает складываться ощущение, что она стесняется, и мне это ни капельки не нравится.
Она издает стон, а затем шепчет:
— Ну как же мне повезло.
— Что?
Она мне не отвечает, и я слежу за ее взглядом.
Господи.
На Джульетте то же платье, что и на Камилле. Предположу, что для светской львицы это не очень хорошо.
Когда Джульетта добирается до нас, камеры начинают мигать как сумасшедшие, а это значит, что завтра эти две женщины будут на первых полосах газет.
Не в силах остановиться, я кладу руку на поясницу Камиллы, чтобы хоть как-то поддержать ее.
— Дорогая, какая катастрофа, — говорит Джульетта, ее губы опущены. Она окидывает взглядом тело Камиллы, затем спрашивает: — Зачем ты надела это платье? Оно не подходит твоим изгибам тела.
Моя бровь приподнимается, и гнев переполняет мою грудь.
Камилла поднимает подбородок и, улыбаясь Джульетте, отвечает:
— Ты выглядишь прекрасно, как всегда. Мне нужно сделать обход, так что прошу меня извинить.
Когда мы уходим, Камилла бормочет себе под нос:
— По крайней мере, у меня есть задница, и я не похожа на насекомое-палочника.
— Тебе следовало сказать это ей в лицо, — замечаю я, оглядывая окрестности.
Показ мод проходит на открытом воздухе, что усложняет мою работу больше, чем обычно.
— Я не опущусь до ее уровня, — ворчит она, затем проверяет время на своем телефоне. — Пятнадцать минут, и мы уйдем отсюда.
— Понял.
Мой взгляд натыкается на знакомое лицо, и каждый мускул в моем теле напрягается. Джедрик Руснак. Наемный убийца и второй лучший ассасин.
Мы годами играли в кошки-мышки, и единственная причина, по которой я его не убил, — это то, что я не хотел тратить пули впустую.
До сегодняшнего дня меня это не беспокоило, но теперь, когда рядом со мной Камилла, это меняет всю игру.
Господи, мать твою.
Инстинктивно я беру Камиллу за руку, одновременно завожу свободную руку за спину и сжимаю рукоятку пистолета.
— Мы должны уйти прямо сейчас, — рычу я.
Камилла оглядывается вокруг, пока я тащу ее к выходу.
— Что случилось?
— Просто иди, — приказываю я, не сводя глаз с Руснака. — Быстрее.
— Макс, — хнычет она, страх сковывает ее голос. Этот звук проникает мне в сердце.
Руснак начинает идти, держась за нами, что означает, что мы встретимся у выхода.
Блять. Добром это не кончится.
Я бросаю на него предупреждающий взгляд, медленно качая головой.
Единственное, что останавливает меня от выстрела, — это Камилла, но я, блять, убью его, если он попытается что-то сделать.
Ухмылка растягивает его губы, его глаза прикованы к моим.
Я замедляю шаг и частично тяну Камиллу за собой.
— Не паникуй и не устраивай сцен.
— Что? — В этом слове сквозит замешательство, и я чувствую, как она дрожит.
— Сохраняй спокойствие, — приказываю я прямо перед тем, как мы сталкиваемся лицом к лицу с Руснаком.
— Максим Левин, — усмехается он с самоуверенным видом. — Какой сюрприз.
— Сейчас не время и не место, Руснак. Уходи, пока можешь.
Ухмылка на его лице становится шире, и на долю секунды он переводит взгляд на Камиллу.
— Работаешь?
Каждый мускул в моем теле напряжен и готов к действию.
— Всегда.
Мы одновременно осматриваем окружающую обстановку, затем он бормочет:
— Я тоже.
Руснак предпочитает убивать свои цели вблизи, в то время как я предпочитаю, чтобы они этого не видели. Так меньше риска.
Моя челюсть сжимается, когда я рычу:
— Кто?
Он смотрит в сторону толпы.
— Бизнесмен.
Камилла хватает меня за руку, и я чувствую, как она прижимается к моей спине. Она дрожит, как гребаный лист.
Я кивком головы показываю Руснаку, чтобы он уходил.
Его взгляд снова переключается на Камиллу, и я качаю головой.
— Даже не думай об этом.
Он мрачно усмехается.
— Последние несколько недель я был занят больше обычного и задавался вопросом, где же ты. Я почти перестал надеяться и подумал, что тебя убили. Но вот ты здесь. И с женщиной. Интересно.
Я делаю глубокий вдох, мои пальцы сжимаются на рукоятке пистолета.
— Уходи, пока я не засунул тебя в мешок для трупов.
Руснак снова усмехается.
— Было приятно снова увидеть тебя, Максим.
Просто отъебись уже.
Он начинает идти к толпе,
