ее длинные темные волосы находятся в растрепанном виде, а уголки губ опущены из-за постоянного хмурого вида. Макияж, который она так аккуратно нанесла утром, смазан: черные пятна вокруг глаз и фиолетовые круги под ними, красное пятно вдоль подбородка, которое, похоже, раньше было помадой.
— Тяжелый день в офисе? — шучу я, когда она входит, останавливается и смотрит на меня, моргая, словно забыла, что я вообще здесь.
И это как-то неловко. Будто на месте гостиной разверзся Ад, но все же я остаюсь на месте. Сэди прижимается к моему плечу, пока я наглаживаю ее спинку круговыми движениями. Уже начинаю привыкать ко всей этой детской херне. Честно говоря, думаю, что с ней легче, чем со старшими. По крайней мере, она не ходит, не говорит и не крутится под ногами. Никаких тебе разбитых телефонов, ни плевков, ни пинков. Все, что она делает, — ест, какает и спит. Три вещи, с которыми я могу справиться.
— Спасибо, что задержался допоздна, — благодарит она, гордо поднимая подбородок. Задумываюсь, где она такому научилась? — Я хотела вернуться до темноты, но в итоге заехала в стрип-клуб, поговорить с владельцем.
Я поднимаю бровь, когда она делает глубокий вдох.
— Он сказал, что даст мне еще один шанс. Нужно быть там завтра ровно в девять вечера. Могу я уговорить тебя снова остаться на ночь? — Она перекидывает несколько выбившихся прядей волос через плечо и бросает мне вызов с видом, который я не могу понять.
— Обычно, когда девушка просит меня остаться на ночь, у нее на уме немного другое, — улыбаюсь, когда говорю это, но Брук не отвечает мне тем же.
Интересно, что крутилось у нее в голове весь день? Думала ли она о том, что произошло между нами? Возможно, это то, что ее беспокоит?
— Послушай, насчет вчерашнего…
— Я бы предпочла не говорить о том, что было вчера, — говорит она, и я киваю.
— Ладно. Буду честен с тобой, твой дом гораздо лучше, чем тот, в котором сейчас живу я. Он больше и тише. — И здесь нет библейских фанатиков или наркоторговцев по соседству. — Если ты не возражаешь, то, может, я просто съезжу и перевезу сюда свои вещи? Разобью тут лагерь на следующие полторы недели.
— А родители не против? Я имею в виду, родители… — Она указывает на Сэди, и я понимаю, что не совсем объяснил ей всю ситуацию. — Твоих… подопечных?
— Моих подопечных? — смеюсь я, и эхо раздается в практически пустом доме.
Что бы ни натворила сестра Брук перед отъездом, это точно не имело отношения к интерьеру.
— Нет, родители не возражают. Они будут в Южной Африке до конца следующей недели.
Брук поднимает бровь. Она идеальной формы, ну знаете, как изгиб арки. Такая, что мне хочется достать свои инструменты для пирсинга и проколоть ее. Брук бы пошел пирсинг. Мне нравится думать о металле, как о частях человеческого тела — хромированных деталях для красивого спорт-кара. Брук, Брук — гребаная спортивная машина-убийца.
— Что они делают в Южной Африке? — спрашивает она, когда заходит внутрь и швыряет обувь возле двери, располагая сумочку на спинке дивана.
Прежде чем я успеваю ответить, Хьюберт выскакивает из-под него с визгом, вскарабкивается по ткани и выгибает спину, глядя на Брук.
Как только она видит его, то испугано взвизгивает, и я осознаю, что забыл их друг другу представить.
Упс.
— Это что, блин, за хрень? — спрашивает Брук, глядя, как Хьюберт зевает и точит свои уродливые маленькие персиковые когти, вырывая набивку из спинки дивана. Когда он заканчивает, снова выгибает свою спину и пытается потереться своим сморщенным лысым телом о Брук. — Это что… кот?
— Эм-м, да. Он мой… Долгая история, в общем. Моя бывшая оставила его у меня в квартире, и теперь мы, типа, дружбаны.
Сажаю Сэди в кроватку и глажу Хьюберта по голове. Он шипит и пытается меня поцарапать, но, эй, мы с ним офигенные.
— А почему он… одет в свитер?
Брук осторожно протягивает руку, чтобы погладить Хьюберта по голове, и я задерживаю дыхание, приказывая своему члену перестать мечтать о ее безумном диком прикосновении. Она такая… неопытная, наивная и… Господи. Я мечтаю, чтобы эта рука обернулась вокруг моего ствола, крепко сжимая, а ладонь потеет от нервозности, пока она пытается исследовать мое тело. Если Брук хочет узнать, что значит быть с мужчиной, то я буду более чем счастлив показать ей, каково это.
Нет.
Нет, я бы не стал трахаться.
Разве я не перечислил все причины, почему эта девушка — плохой вариант? Вроде бы. Блядь. Ясно же, раз она так долго ждала, то ожидает чего-то «особенного». А я больше практикую одноразовые отношения, если вы понимаете, о чем я.
Лучше просто послать Китти фотографию моего проколотого члена и дождаться ответа.
Если мне понадобится друг с привилегиями, то я могу пойти в бар или еще куда-нибудь.
То, что между нами… это должно остаться чисто платоническим.
— Он как бы лысый, — подмигиваю Брук, и она выгибает свои брови, безукоризненно изогнутые и умоляющие, чтобы ими восхищались. Я снова усмехаюсь.
— Ты живешь в Вегасе. Там же жара.
— Ага, но никто особо снаружи не болтается. Это все из-за кондиционера, детка. Из-за него Хьюб постоянно мерзнет. Правда ведь, Хьюб?
— Хьюб? — переспрашивает Брук, пока гладит кота, а затем делает очевидный шаг в сторону от меня. Блядь. Я не привык к такому. Обычно девушки пытаются, наоборот, приблизиться ко мне. — Звучит, как сосок или лобок (Прим. пер.: когда героиня произносит слово Hyoobs, она имеет в виду, что по англ. слово созвучно с boobs/pubes — сосок/лобок).
— Оу, вы только посмотрите, все рифмуешь, да, Всезнайка? — я практически улыбаюсь, пока чешу зад Хьюберта, а он поворачивается и кусает меня. Сучонок. — Его полное имя Хьюберт. Это не моя вина. Не я его так назвал.
— Какое-то уродливое имя, хотя… он и сам выглядит мерзко. — Теперь я поднимаю брови, но, похоже, что она шутит и пытается сдержать улыбку.
— А у тебя уродливая шавка, — острю я в ответ, шевеля бровями.
— Да, я тоже его не выбирала.
Улыбка Брук становится шире, и ее лицо завораживает. В других обстоятельствах я засвистел бы ей вслед. Эй, блядь, придержи-ка коней, парниша. Обычно я не встречаюсь с эмоционально нестабильными девушками, даже если у них неизбитая красота. Я люблю стерв с тату и пирсингом, и без эмоционального багажа. Но Брук… она просто охрененна.
Проходит какое-то время, пока мы просто стоим, уставившись друг на друга. Я изучаю ее. Мне нравится, как изгиб ее бедра
