Книга Вознесение - Джон Уинтерборн

— О-о-о, сколько же лет назад это было… двести? Триста? Может, четыреста? Я давно перестала считать время… когда там был прорыв на западном континенте?.. Тот самый день, когда почти весь континент пал… как же давно это было…

— Мою мать зовут Эмбер, а отца — Фабиан, они…

— Да-а-а, а-ха-ха-ха-ха! Я помню их! Помню их отвратный видок! Видок твоей мамаши, когда она стояла по уши в кишках, крови и других радостях жизни! Она налево и направо раскидывая их всех в одиночку! Сдохли все, а она все стояла… уж в кого ты мог уродиться такой, так это точно в нее, ха-ха-ха!..

— Ты была тогда там, на западном континенте? В момент, когда случился прорыв?

— Была ли я там?.. — Девятая так сильно воодушевилась своим рассказом, что каким-то образом смогла подняться со скамейки и доковылять до Фауста, чтобы превратить это в своеобразное представление. — Была ли я на западе?! Посмотри на меня, дракоша!

Фауст даже не понимал, что она пытается ему сказать этими выкриками, поэтому он решил на всякий случай уточнить, чтобы не возникло недопонимания.

— Да. На континенте, часть которого оторвали и отослали в море под магическим куполом, чтобы монстры не смогли перебраться во весь мир. Ты была там или нет?

— Фауст Эмбер! — Девятая из последних сил щелкнула пальцами, начиная свое представление. — Это я оторвала кусок западного континента своими руками! — стукнув себя кулаком в грудь, гордо заявила она. — Это я была инициатором идеи с куполом! Это «Девять», частью которых я была, открыли этот чертов портал с нечистью, и мы же поместили континент под купол!

Если слова Девятой правдивы, то Фаусту сейчас стоило как заиметь к ней уважение, так и ужаснуться. Если она и впрямь была той, кто оторвал кусок континента своими силами, то страшно представить, что на самом деле за сила таиться в глубинах ее сознания.

— На третий месяц, я столкнулась с таким количеством нечисти, что умерла раз двести, не меньше! — Девятая говорила об этом с таким энтузиазмом, что складывалось впечатление, будто ей это и впрямь нравилось. — Они разрывали меня каждый раз, когда мое тело восстанавливалось, до тех пор, пока я наконец не прикончила достаточно, чтобы вырваться из западни!

Да, ей это нравилось.

— Поначалу твоя мать с Фабианом была занозой, но со временем мы сработались, и вместе мы смогли сдержать натиск! Боже, мы тогда столько монстров перебили, что эта часть запада на долгие годы осталась непригодна для жизни из-за почвы, пропитанной кровью мутантов из иных миров…

Выступление Девятой прервалось, потому что она оказалась в шаге от того, чтобы рухнуть на землю от бессилия, но Фауст вовремя подловил ее и усадил на скамейку. Она так сильно увлеклась свои рассказом, что не заметила, как потратила все оставшиеся силы на свое небольшое представление, что не очень хорошо сказалось на ее состоянии.

— Эмбер… ну, я имею ввиду твою мать, а не тебя, ведь ее звали Эмбер… — тяжко вздыхая, уточнила Девятая. — Будучи смертной, она оставалась очень отважной… всегда кидалась в битву, даже чаще, чем Фабиан, несмотря на то что тот был посильнее…

— Да, мать очень вспыльчивая, отец мой в этом плане спокойнее.

— Я так и знала, что он ее в конце концов обрюхатит… — улыбнувшись изо последних сил, сказала Девятая. — Не хочу знать, как это выглядело… никогда не видела драконьих членов, и, сказать по правде, не горю желанием это исправлять…

— Переживаешь за Эмбер, что в нее мог не поместиться? — Фауст применил все свое мастерство, чтобы посоревноваться с ней в красноречивости, но этими словами он скорее смутил себя, нежели ее… все же ораторское искусство у него развито не очень хорошо. — Не волнуйся, Фабиан делал это в форме человека, навряд ли они занимались таким экстримом.

— Но ты ведь не знаешь наверняка-а-а, раз так говори-и-ишь… — закусив губу, хитро протянула Девятая. — А ты умеешь превращаться в дракона, Фауст?

Ну, теперь Фаусту оставалось либо идти ва-банк, либо сдаваться под ее натиском.

— Ты только что говорила, что не хочешь видеть драконьих членов… а насколько я могу о тебе судить, ничего другого ты под этим подразумевать не собиралась.

— Как жаль… получается, Андромеда довольствуется полудраконьим членом, в отличие от твоей матери… — Девятая слегка нагнулась вперед, вновь попытавшись встать на ноги. — Бедная девчонка, как же ей не повезло…

Встать на ноги не получилось, и Девятая упала прямиком мордой в землю. Она совсем выдохлась — теперь, у нее не было сил не только на то, чтобы чесать языком, но и двигать челюстью в принципе, не говоря уже о чем-то другом. Но ложиться в гроб было рано, а потому, в очередной раз собравшись с силами, она все же смогла заговорить.

— Кажется, шутки про члены добили меня… — жалобно протянула она, говоря в землю.

Фауст намеренно не стал ничего делать, чтобы она поумерила пыл и до конца осознала, что в данной ситуации он ее лучшая надежда на то, чтобы не задохнуться в грязи.

— Ты так обиделся, что даже не хочешь поднять меня обратно?..

После этих слов, он все же соизволил помочь ей подняться обратно.

— Ты напоминаешь мне матерого алкаша, который никак не может выйти из запоя… но потом я вспоминаю, что ты умираешь, и становится не так весело.

— Это весело, Фауст… надо уметь веселиться, даже когда ты умираешь, — похлопав глазами, сказала она. — Но тебе пора идти. А я пока подумаю о волосах твоей матери…

Не желая продолжать, Фауст просто вздохнул, принимая словесное поражение. Он просто надеялся, что такая реакция все же удовлетворит желание Девятой унизить его.

— Мы вернемся за тобой, — я и Андромеда. И твой милый покровитель пустоты, если повезет.

— Ловлю на слове… — показав большой палец из последних сил, Девятая кашлянула кровью и, вроде бы, отключилась.

Допив воду из стакана, Фауст отнес кувшин внутрь дома и приготовился к дороге. Ему идти примерно столько же, сколько он тащил сюда Девятую, а значит, он прибудет в Терний ближе к ночи. Вдали, кажется, он даже видел какие-то очертания города, но нужно было подобраться сильно ближе, чтоб понять наверняка. Самое главное, чтобы Андромеда была все еще там.

Отдыхом это назвать сложно, но Фауст чувствовал себя немного лучше. Особенно он ободрялся от факта, что он, по сути, заимел если не друга, то хорошую знакомую. Девятая