силуэтами вырисовывались на небе, подкрашенном оранжевым. Все трое разом побежали между домами, потом по улице, повернули, снова между домами, и так далее, пока не оказались на окраине посёлка.
Обшарпанные стены большой старой церкви рыжевато освещались от пламени, объявшего домовую церковку рядом с домиком отца Павла. Лета остановилась, вскрикнула и закрыла руками рот. Коля тоже крикнул что-то нечленораздельное и указал варежкой в сторону. Василиса успела заметить, как прочь от храмика пробежали две тёмные фигуры.
– Зовите помощь! – бросила Василиса и рванула к храмику. Промчалась сквозь болтающуюся калитку и остановилась. Где священник? Где его собака? Василиса вдохнула поглубже и выкрикнула: – Отец Павел, вы где?!
– Стучит! – Коля, оказавшийся рядом с застывшей от ужаса Василисой, рванул к церковке, по крыше которой уже расползлось пламя.
Действительно, изнутри будто что-то стучало. Когда Василиса подбежала, Коля уже отбросил палку, припиравшую дверь, и из церквушки вывалился запыхавшийся отец Павел. Он пролетел пару шагов, развернулся и с перекошенным лицом посмотрел на церковь. Горела не только крыша, но и стены, причём с нескольких сторон.
– У вас песок есть? – спросил Коля, неподвижно глядя на пожар.
– Да, там, у стены, – выдохнул отец Павел, и они с Колей побежали к церковке.
– А огнетушитель? – спросила, нагоняя их, Василиса.
Отец Павел только кивнул и побежал к объятой пламенем церквушке. Василиса хотела было его остановить, но её утянул за рукав Коля. В зазоре между домом и сарайчиком, превращённым в церковку, действительно нашёлся довольно большой ящик с песком, а при нём - ведро, багор и две лопаты.
Коля резко выдохнул, кивнул и снял со стены обе лопаты. Одну кинул Василисе. Но таскать песок на другую сторону было далеко, а потому затушить так пламя не получалось, хотя Василиса и Коля бегали туда-сюда без остановки.
Отец Павел тем временем как-то забрался на крышу и пеной огнетушителя стал сбивать огонь.
– Уйди-ка!
Василису толкнуло в сторону, и она, не удержавшись на ногах, упала на землю. Мимо пробежал какой-то человек, раздалось шипение, и языки пламени скрылись в белом облаке. Снова шаги, голоса, шипение, пена. С разных сторон к церкви подходили люди и тушили пламя.
Василиса села, оправила шапочку. Ей подала руку Лета.
– Хорошо, что почтальоншу встретила, – проговорила Лета, помогая Василисе подняться. – Она же на велике, быстро к моему отцу сгоняла.
Василиса на миг растерялась, но быстро поняла, что речь шла о новом главе администрации посёлка. У него-то явно есть огнетушители. Вернее, были. Потому что их все, или почти все, пришлось растратить на тушение пожара в церковке.
Вокруг медленно перемещались люди, кто-то что-то говорил, местные тётушки цыкали языками и качали головами.
– Как же мы теперь без церквы-то, а, – причитала одна из кумушек, отряхиваясь от разлетевшегося повсюду пепла.
– Ничего, разберёмся как-нибудь, – подхватила её приятельница. – Теперь главное – разобраться, кто поджёг.
– Неужто поджог? – округлила глаза какая-то из бабулек.
– А ты думала! И отца Павлика-то заперли! Уморить, вишь, хотели!
– Да быть этого не могёт!
Василиса бочком стала отодвигаться от слишком осведомлённой паствы отца Павла.
– Правда, кто это сделал? – тихо-тихо проговорила Лета где-то рядом. – Это уже серьёзно.
– Я двоих видела, – так же шёпотом произнесла Василиса.
– Я вообще никого не видел, – покачал головой Коля.
– Пойду гляну, как там Бобик. – Василиса прошла через заполненный людьми двор и присела у конуры. Лохматый Бобик мирно сопел, положив голову на лапы.
Как он умудряется дрыхнуть, когда вокруг толчея и суета? Или усыпили? А почему нет? Кто-то явно подготовился. И Василиса, кажется, знает, кто. Всё сходится. Деревянные дом и церквушка. И калитку отец Павел никогда не запирает.
Василиса уже вскочила, чтобы найти отца и всё ему рассказать.
Прошла два шага. Остановилась. Ей же не поверят. Скажут, что она из-за старых обид хочет оговорить Зою и её подружек. И потом – Зоя же всё время была на виду. А вот её приятельницы вполне могли под шумок со сжиганием чучела рвануть сюда и забросать церковку горящими бутылками.
Но зачем им это надо? Чем им так помешал священник? Василиса и сама его недолюбливала, но не до такой же степени.
Почему-то в памяти всплыл недавний сон, где Фаврелия в образе ведьмы сидела в разрушенном «Подсолнухе» и смотрела во мглу. Или это была не мгла, а дым, заполнивший весь посёлок?
Но не может же у неё быть старых счётов со священником, ведь он сам здесь совсем недавно.
Василиса прикрыла глаза и провела рукой по лицу. Помассировала виски. Вдохнула поглубже и открыла глаза. Первой, кого увидела, оказалась Ядвига Мстиславовна. Бабушка Зои стояла чуть в стороне, опираясь на клюку и глядя на суету во дворе священника.
Потом она медленно перевела взгляд на Василису. Василиса заставила себя не отводить глаза. Ядвига Мстиславовна развернулась и медленно пошла прочь от церквушки. Она прошла мимо Гаврила, о чём-то разговаривающего с мамой. Наталья Львовна даже придержала его за руку и чуть отодвинула, чтобы Зоина бабушка прошла мимо и никого не задела. Обернувшись, Гаврил на миг глянул в сторону Василисы, но сразу же отвернулся.
Ни Зои, ни её
