— Мне кажется, что мы все еще не оправились от шока и…
— Нечего за меня заступаться! — зло выкрикнула Энн. Она оттолкнула стул и выскочила из комнаты.
Последовало короткое молчание, Джози вздохнула:
— Что бы я ни сделала или ни сказала, Энн это только раздражает.
— Она ревнует к тебе, — пожала плечами Эмили.
— Ей незачем ревновать. — Джози была очень огорчена. — Я уже поела, вы извините меня.
Получив августейшее разрешение Эмили, она вышла из-за стола. Уже на пороге она уловила жалобную реплику Мэдлин:
— Но, Эмили, эта девушка — здесь!..
Нахмурившись, Джози направилась в библиотеку к своему маленькому письменному столу. На самом деле у нее не было работы, если не считать сортировки писем Эмили. Миссис Килбурн вела широкую переписку, поддерживала связь со старыми друзьями по всей стране и требовала, чтобы копии всех писем — полученных и даже отправленных — хранились в семейном архиве. Последние письма касались, естественно, смерти Питера. Джози была очень занята и не успевала навести в них порядок.
Конечно, Эмили не ожидала от Джози, что она будет работать в воскресный вечер, но в таком нервном состоянии девушка просто нуждалась в работе. Чтобы отвлечься. Во многих отношениях Питер в семье был, пожалуй, «черной овцой», но его смерть нарушила хрупкое равновесие, и в результате обстановка стала очень напряженной. Атмосфера наполнилась взаимными подозрениями.
Джози не хотелось думать об этом, но в последнее время она пришла к выводу, что кто-то из семьи был как-то замешан в убийстве Питера. Во-первых, полиция начала больше интересоваться местонахождением членов семьи в тот субботний вечер: полицейские появлялись на этой неделе дважды, они были вежливы, но задавали много вопросов. А во-вторых, она чувствовала, что, на лицах людей, которые ее окружают, надеты маски — все напряжены, раздражены, постоянно начеку.
Даже Алекс…
— Ты, конечно, не собираешься работать сегодня вечером?
Джози посмотрела на входящего в библиотеку Алекса и, слегка поколебавшись, поставила стеклянное пресс-папье на стопку писем Эмили,
— Нет, наверное. Мне просто стало не по себе.
— После этой милой сценки за столом. Ничего удивительного. Мэдлин до сих пор расстроена. Эмили совершенно потеряла с ней терпение и оставила Дэниела приводить ее в чувство.
— Я не могу осуждать Мэдлин в такой ситуации, — сказала Джози. — Привести сейчас в дом чужого человека — это само по себе достаточно неприятно, а ведь Лауру Сазерленд подозревают в убийстве Питера. Что случилось с Эмили? Это внезапное желание заказать портрет, да еще совершенно неизвестной художнице кажется мне…
— Безумным? — спросил Алекс.
Джози встала и машинально придвинула свой стул к столу.
— Скорее эксцентричным.
Алекс посмеялся над удачным выбором слова.
— Ясно одно, она что-то готовит. И Дэниел тоже.
Джози заглянула в его лукавые зеленые глаза и почувствовала неприятный холодок.
— Что ты имеешь в виду?
— Я считаю, что скоро начнется борьба за власть в семье. Очень скоро. Вопрос в том, кто из нас выстоит в этой борьбе, когда все будет позади.
— Ты так говоришь, словно нас ожидает настоящая война.
Алекс пожал плечами.
— Тебе не о чем беспокоиться. И Эмили, и Дэниел к тебе прекрасно относятся. — Он улыбнулся и взял ее за руку. — Давай больше не будем думать обо всем этом. Ты и так нервничаешь, и я сыт по горло этим домом, поедем куда-нибудь?
— Хорошо.
Джози не знала, что у него на уме, но не хотела больше думать об этом. На какое-то время ей захотелось отдохнуть от тревог, а Алекс был самым лучшим лекарством, которое можно найти.
Когда Джози проснулась рядом с Алексом, часы на ночном столике показывали полночь. Ей не хотелось уходить, очень не хотелось, но она никогда не оставалась на ночь в его постели и не собиралась делать это впредь. Что бы ни говорил Алекс, Джози считала, что Эмили не понравится, если ее секретарь и будущий адвокат семьи будут открыто делить постель в ее доме.
— Куда это ты собралась? — пробормотал Алекс сквозь сон, когда она откинула одеяло.
— В мою комнату, естественно.
Алекс обхватил ее за талию, легко опрокинул обратно на постель и прижал ее своим телом.
— А по-моему, ты никуда не пойдешь.
— Алекс…
Он нежно поцеловал ее, его зеленые глаза отражали свет лампы и казались болотными огоньками, затягивающими в неведомую трясину, а губы и язык умело будили уснувшее желание.
Джози чувствовала все его горячее сильное тело. Ничего удивительного, что она не устояла перед ним. Он знал о ней все. Он всегда мог возбудить ее, даже когда она не хотела, когда пыталась протестовать, не поддаваться.
Его глаза сверкнули, и Алекс прошептал, касаясь губами ее губ:
— Ты ведь на самом деле не хочешь уходить, правда? Правда? — повторил он низким голосом, который волновал ее не меньше, чем его ласки.
Джози хотела быть сильной, она хотела доказать — хотя бы себе, — что Алекс ничего не изменил в ней. Но ее тело изменилось и изменило ей, оно научилось отвечать на его ласки, как бы она ни хотела отрицать это,
— Правда, — выдохнула она. — Правда, я не хочу уходить. О Господи, Алекс, что ты…
— И ты останешься на всю ночь?
Джози не хватало дыхания, чтобы ответить. Если бы сейчас он предложил ей пройти по битому стеклу или броситься в огонь, она, кажется, сделала бы это не задумываясь.
— Да, Алекс, да. Алекс, ради Бога!
— А не ради тебя? — прошептал он, поднимая голову и улыбаясь.
— Что ты со мной делаешь?..
Только когда Алекс перекатился на спину, захватив ее с собой, Джози постепенно возвращалась к действительности. Алекс все еще тяжело дышал. Она лежала, прижавшись щекой к его груди, и чувствовала, что живая подушка под ее головой поднимается все реже и реже.
— Это было нечестно, — прошептала она. Алекс обнял ее сильнее. Он не стал притворяться, будто не понял, что она имела в виду.
— Конечно, нечестно. Но ты уже два месяца удираешь из моей постели, как испуганная школьница, я не мог больше этого выносить.
Джози подняла голову и пристально посмотрела на него.
— Но ты никогда мне ничего не говорил.
— А это как-нибудь повлияло на тебя? — Она промолчала в ответ, и Алекс кивнул. — Да, именно так я и думал.
— Эмили… — начала Джози, но Алекс в ответ лишь покачал головой.
— Не обманывай себя, Джози. Ты крадешься по ночам в свою комнату не потому, что боишься Эмили. Ты делаешь это потому, что хочешь думать, будто наши отношения — это обычный секс.
