Она нахмурилась.
— Разве это не то, что тебе нужно от меня?
Несколько секунд Алекс внимательно смотрел ей в глаза, иронично улыбаясь. Затем сказал:
— Конечно. Но секс делает нас любовниками, а любовники иногда спят вместе целую ночь в одной постели. И это мне тоже нужно. Но ты не должна беспокоиться. Это не сделает нас супругами. И не заставит любить друг друга. Так что тебе не придется бросать Джереми.
Джози отшатнулась от него и натянула на себя простыню, чтобы прикрыть наготу.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Нет, ты понимаешь.
Он приподнялся на локте, на его лице блуждало насмешливое выражение.
— Если наши отношения — это безобидный секс, необходимый взрослым людям, это никак не угрожает твоим воспоминаниям о Джереми. Если ты возвращаешься по ночам в свою постель, постель, которую ты воспринимаешь как супружескую, хотя он никогда не спал с тобой в этой постели, то ты вроде бы не изменяешь ему.
— Он мертв, — тихо сказала Джози.
— Да, но ты его не похоронила. Ты продолжаешь жить с ним. — Алекс слабо улыбнулся, как будто его развлекал этот разговор. — Не смотри так испуганно, Джози. Это меня не взволнует. Если ты хочешь носить свой вдовий наряд еще сорок лет, как Эмили, и держать фотографию нестареющего Джереми на своем ночном столике, чтобы улыбаться ему каждый вечер, ложась в постель, то это твое дело. Черт побери, возможно, он и сам хотел бы, чтобы ты прожила так всю свою жизнь. Но поскольку в сложившейся ситуации у него имеются некоторые затруднения при выполнении супружеских обязанностей, то вряд ли он осудит нас, если мы будем заниматься сексом время от времени. Что для него пара часов? Или даже целая ночь? И, в конце концов, кто должен позаботиться о его вдове, если не я? Я ведь его кузен.
Шокированная, Джози вскочила с постели и бросилась собирать разбросанную одежду. Она не смотрела на Алекса, но была уверена, что он наблюдает за ней.
— Ты обещала остаться на всю ночь, — сдержанно напомнил он.
Джози бросила на него возмущенный взгляд и вылетела из комнаты, словно ее преследовало чудовище со страшными зубами и когтями. Держа в руках туфли, она пробиралась по тускло освещенному коридору и заметила, что не дышала все это время, только тогда, когда закрыла за собой дверь своей комнаты.
Джози была потрясена. Алекс никогда прежде не был так жесток с ней. Он никогда не дразнил ее трауром и не говорил таким издевательским тоном, как сейчас. Почему же это произошло сегодня? Зачем он говорил вещи, которые — он прекрасно знал это — сильно огорчат ее. Это было совсем не похоже на Алекса.
Постепенно успокаиваясь, Джози снова разделась и приняла душ. Ее движения были автоматическими, мысли полностью занимал Алекс. Наконец, вытирая волосы, она решила, что он мог сказать все это потому, что она согласилась остаться на ночь в его комнате. Хотя это было очень странно. Алекс много раз просил ее остаться, но никогда не протестовал, когда Джози отказывалась. До сегодняшней ночи. Но когда она сдалась И осталась, он почти сразу же начал ее дразнить.
Почему?
Джози надела ночную рубашку и халат, выбрав их совершенно бессознательно. Когда она взглянула на себя в зеркало, она снова подумала, не превращается лив Эмили? Халат был черным, с закрытым горлом и длинными рукавами. Да, сексуальным его не назовешь. А ночная рубашка — скучного темно-серого цвета. Неужели она носит траур по Джереми даже во сне? Или это какое-то символическое искупление? Извинение перед умершим за то, что она только что вернулась из постели другого мужчины?
Джози посмотрела на фотографию в серебряной рамке. Темноволосый красивый молодой человек, как всегда, улыбался ей. Первый раз в жизни ей захотелось перевернуть фотографию лицом вниз.
— Черт тебя побери, — прошептала Джози.
Ответа, конечно, не последовало, и Джози зашагала по комнате, пытаясь разобраться в запутанном клубке своих эмоций. Наконец она поняла: ей не заснуть, пока она не поговорит с Алексом.
Осторожно открыв дверь спальни и перешагнув через порог, она замерла. В этом крыле дома, кроме комнат ее и Алекса, были спальни Дэниела, Питера и Кэрри — супруги спали отдельно. Когда Джози выглянула в коридор, она заметила Алекса, выходящего из комнаты Питера. Он был полностью одет, нес что-то в правой руке и показался ей немного расстроенным.
Вместо того чтобы вернуться к себе, Алекс прошел до конца коридора и тихо постучал к Дэниелу. Практически сразу же Дэниел открыл дверь. Он тоже был полностью одет, и непохоже, чтобы он спал, несмотря на поздний час.
Они были слишком далеко, поэтому Джози не слышала, что они говорят, но тихий разговор продолжался какое-то время, и Алекс показывал Дэниелу то, что он держал в правой руке. Наконец Дэниел кивнул и вернулся в свою комнату. Когда Алекс начал поворачиваться, чтобы идти к себе, Джози скользнула к себе в комнату и закрыла дверь,
Она слышала, как тихо закрылась дверь Дэниела, затем через несколько секунд закрылась другая дверь, и, когда Джози выглянула снова, коридор был пуст.
Отбросив мысль о разговоре с Алексом, Джози снова вернулась в комнату и присела на кровать. Ее сомнения вернулись и мучили ее с удвоенной силой.
Что же все это могло значить?
— Сколько эскизов вы собираетесь сделать? — спросила Эмили.
Лаура посмотрела на нее поверх наброска и улыбнулась:
— Столько, сколько понадобится. Я предупреждала вас.
Эмили улыбнулась в ответ:
— Конечно. Не беспокойтесь, деточка. Я готова позировать так долго и так часто, как вам необходимо. Если при этом можно еще и разговаривать — вообще прекрасно. Если нет — тогда могут появиться проблемы.
— Конечно, можно разговаривать, — успокоила ее Лаура. — Это даже поможет мне. Портрет должен передавать характер человека. Одни глаза всего не расскажут.
— Вы понимаете, что делаете, — довольно сказала Эмили. — Я была уверена в этом.
— Давайте не будем судить об этом до тех пор, пока не получим результат, — спокойно ответила Лаура, хотя совсем не была уверена в успехе.
Поздним утром понедельника они с Эмили находились в домашней оранжерее, полной редких цветущих растений. Эмили начала показывать Лауре дом, но, когда они обходили первый этаж и дошли до оранжереи, Лаура предложила остановиться здесь, чтобы сделать несколько эскизов.
У нее для этого было несколько причин. Во-первых, хотя Эмили не казалась слабой, возраст леди Килбурн все же требовал внимания, и короткий отдых не мог повредить. Кроме того, дом был так велик, что Лауру уже переполняли впечатления, ей самой требовалась небольшая передышка. И наконец, свет и яркие краски оранжереи составляли прекрасный контраст с обликом хрупкой леди в черном.
Эмили устроилась в плетеном кресле. Лаура поставила свое кресло под углом, найдя нужный ракурс, и попросила свою модель сесть поудобнее. Но спина Эмили осталась прямой, как натянутая струна, а руки были чинно сложены на коленях.
