– Погоди, ты сначала про Денисова…
– Может быть, бабулька по старости лет что-нибудьперепутала? – проговорил с сомнением Маркиз, внимательно выслушав Лолинрассказ.
– Ерунда! – запальчиво воскликнула Лола. – Тыбы видел эту старушку! Будь спокоен, у нее все отлично и с памятью, и ссоображением. Скорее мы с тобой что-то перепутаем, чем она.
– Но все-таки проверить нужно. На каком, ты говорила,кладбище похоронен этот ее племянник?
– На Серафимовском, – терпеливо ответила Лола ивсе же не удержалась от колкости: – Видишь, ты вроде еще молодой, а с памятью утебя явно не все в порядке. Я только что тебе это говорила, а ты уже забыл.
Леня не нашел достойного ответа и предпочел промолчать.Сказав на прощание коту Аскольду, что оставляют его за старшего в своеммаленьком зоопарке, Маркиз и Лола отправились на Серафимовское кладбище.
Если летом кладбища могут производить впечатление пустьпечальное, но умиротворяющее, если длинные ряды могил, утопающих в цветах,затененных вековыми деревьями, навевают на живого человека мысли о вечности испокойную элегическую грусть, то зимой трудно найти картину большего уныния ибезысходности. Запорошенные снегом могилы, черные покосившиеся кресты средисугробов и голых деревьев на самого жизнерадостного человека нагонят чувствобезысходности и лютую тоску. Кажется, так и говорят эти заснеженные кресты: иты будешь сиротливо лежать в такой же мерзлой земле, и никто не придет на твоюмогилу…
Отгоняя такие безрадостные мысли, Маркиз брел по кое-какрасчищенной дорожке к конторе Серафимовского кладбища. Вдалеке тащилась унылаяпроцессия, провожавшая в последний путь кого-то новопреставившегося, –смерть не выбирает времени года, и родственникам покойного приходится идти заего гробом по колено в снегу, с нетерпением ожидая рюмку водки, которую принятовыпивать прямо над свежей могилой за упокой души.
Возле кладбищенской конторы стояло несколько сверкающихлаком иномарок, недвусмысленно говоря о высоком достатке здешнего персонала.Маркиз открыл дверь, прошел в жарко натопленную прихожую, оттуда – в кабинетместного начальника. Здесь сидел за письменным столом откормленный мужик судивительными глазами. Глаза эти смотрели вроде бы на посетителя, но вроде бы икуда-то совсем в другую сторону, создавая у неподготовленного человека ощущениесвоей полной незначительности и абсолютной неуместности в этом теплом и уютномначальственном кабинете.
– Слушаю вас, – проговорил хозяин кабинета, глядяодновременно и на Маркиза, и вовсе не на него.
– Я хотел бы найти могилу своих родственников. СофьяНиколаевна Ильина Остроградская, похоронена в 1942-м году, и Сергей Денисов,подхоронен в ту же могилу в 1964-м…
– Но это же совершенно не ко мне вопрос! –удивление и даже возмущение хозяина кабинета было вежливым, но вполнеочевидным: что, мол, вы отвлекаете такого значительного человека,предназначение которого – решать глобальные, мировые вопросы, сущей ерундой.
– А к кому? – осведомился Маркиз, стараясь нераздражаться без особой необходимости.
– К Аполлонову, к бригадиру Аполлонову, –отмахнулся большой человек и, предупреждая неизбежный вопрос, добавил: – Онтам, возле часовни, – последовал неопределенный жест рукой, – возлечасовни работает.
Когда Леня уже покидал уютный натопленный кабинет великогочеловека, в спину ему крикнули:
– А документы-то, документы на захоронение у васимеются?
– А что? – удивленно оглянулся Леня.
– Без документов у вас вряд ли что-то получится.
– Что, без документов мне уже и бабушкину могилу непокажут? – проговорил Леня, едва сдерживая возмущение.
– Сами же понимаете, – невозмутимо ответил хозяинкабинета, окончательно забывая о посетителе.
Маркиз вышел на улицу и с удовольствием вдохнул свежий сыройхолодный воздух после теплой затхлости кабинета. На голых черных березахгалдели стаи галок. Оглядевшись по сторонам, Леня увидел действительнонеподалеку от конторы голубую невысокую часовенку и пошел к ней.
Возле часовни толклось человек пять работяг в непременныхзаскорузлых ватниках и кирзовых сапогах, занятых выяснением традиционных истарых как мир вопросов: кто из них не туда зафигачил офигительную хреновину икто с чьей матерью состоял в интимных отношениях. От всякой другой подобнойгруппы работяг эти кладбищенские труженики отличались только удивительнымиглазами, совершенно так же, как у их начальника, смотревшими совершенно не в тусторону и создававшими у всякого стороннего человека ощущение собственнойнезначительности и неуместности.
Выбрав среди работников лома и лопаты человека с самымиудивительными глазами и закономерно предположив, что он-то и является ихначальником, способным разрешить вопрос с могилой, Маркиз обратился к нему,придав своему голосу выражение настойчивой вежливости:
– Я извиняюсь, вы – бригадир Аполлонов?
– Ну, я Аполлонов. А что с того?
– Да вот я хотел бы найти могилу своих родственников,Ильиных-Остроградских.
– А при чем тут, спрашивается, Аполлонов? –осведомился бригадир.
Как многие страдающие начальственным хамством, бригадирлюбил говорить о самом себе в третьем лице.
– А мне начальник ваш, – Леня махнул рукой внаправлении конторы, – начальник ваш посоветовал к вам обратиться.
– Хорошо ему советовать! – возмутилсяАполлонов. – Хорошо ему советовать у себя в теплом кабинете! А Аполлоновуприходится весь день бегать по кладбищу, как жучка! Сам бы побегал, тогда исоветовал, к кому обращаться! Вон их сколько тут, могил этих! Где их всеупомнить! – И Аполлонов широким жестом обвел ровные ряды запорошенныхснегом холмиков.
– Зачем же их все запоминать? – Маркиз постепенноначинал закипать. – Я так думаю, что у вас план кладбища должен быть!
– Думает он! – обиженно промолвил бригадир. –А вот Аполлонову некогда думать, Аполлонову приходится целый день бегать покладбищу, как жучка какая-то…
Испугавшись, что бригадир начнет свои жалобы по второмукругу, Леня полез во внутренний карман и извлек на свет Божий традиционноесредство решения всех мыслимых проблем – приятно хрустящую зеленую купюру спортретом президента Франклина.
При виде задумчивого американского президента бригадирАполлонов мгновенно оживился, и даже его неуловимый взгляд тут же нашел вполнеконкретное направление.
– Вам начальник посоветовал лично к Аполлоновуобратиться? – проговорил он с суетливой вежливостью, мановением рукиоприходовав зеленую купюру. – Это правильно, Аполлонов – он кладбище знаеткак родную квартиру, ему любую могилу найти – все равно что в туалете унитаз…Да и план, конечно, имеется, как же в нашем деле без плана? – Он вытащилиз-за пазухи ватника сложенный в несколько раз лист полупрозрачного пергамента,с трудом развернул его на ветру и, переспросив Леню: – Как, вы сказали,фамилия-то? – уставился в одному ему понятные условные значки, покрывавшиеплан.
