В первый день, когда мы остались одни, она сказала, хмурясь:
- Ты бы попросила прощения у сестры Винавии, глядишь, душа у неё и сдобрится.
- Я не считаю себя виноватой, - ответила я. – И, кажется, наказание я уже понесла. Хватит этого.
Монахиня вздохнула и хотела уйти, но я остановила её:
- Сестра Морея, я хочу поговорить с вами.
Когда женщина села в ногах моей лавки-кровати, я сказала:
- Я уже взрослая, и могу стерпеть многое. Но я не хочу, чтобы когда-нибудь карцером наказали моего брата.
- Мы стараемся воздействовать на малышей поучением, - поспешила вставить монахиня.
- Вчера его оставили без ужина, хотя он ни в чём не был виноват. Для вечно голодного мальчика это уже суровое наказание, - я остановила готовую возразить сестру Морею жестом. – Дослушайте меня, прошу. Через год я стану совершеннолетней. Отдадут ли мне Беана, чтобы я могла заботиться о нём?
- Ты не сможешь забрать его, пока сама не выйдешь замуж, - покачала головой монахиня. – И только когда твой муж представит попечительскому совету доказательства того, что он обладает достатком, способным покрыть расходы на ребёнка, Беана можно будет забрать.
Грустная улыбка монахини лучше всяких слов показала, что шансов у меня нет. Девочки из приюта редко выходят замуж за обеспеченных мужчин.
- За это время может случиться многое, - сказала я. – Я не хочу оставлять здесь брата одного даже на день. Сестра Морея, я вижу, что у вас доброе сердце. Если бы не вы, я и вовсе могла не выйти из карцера, вы помогаете мне и сейчас. Помогите мне в главном.
Она молча смотрела на меня, ожидая продолжения.
- Помогите нам бежать.
Сестра Морея ахнула:
- Да куда же ты пойдёшь, милая? Не лучше иметь крышу над головой, чем ночевать под открытым небом и жить на то же подаяние?
- Я сумею найти работу, - твёрдо сказала я. – А ещё…я немного могу ходить, и хочу, чтобы вы помогли мне окончательно встать на ноги.
- Но чем же я могу помочь? – удивилась монахиня.
- Не могли бы вы немного поддерживать меня, когда я буду ходить по комнате? Пока ноги бездействуют, мышцы не будут развиваться.
Сестра Морея думала недолго.
- Давай попробуем, - согласилась она. – Если ты можешь ходить, грех сидеть в коляске.
Так начались наши тренировки. Всю эту неделю сестра Морея почти не выходила от меня. Поначалу во время наших прогулок по комнате она большей частью таскала меня за собой, но постепенно у меня стало получаться всё лучше и лучше.
Вечером приходил Беан. Мы вместе ужинали, и брат рассказывал мне, как прошёл день. Я слушала, массируя свои ноги или собирая новую картину из камней. Без меня брат продал уже две. И пусть мы выручили за них всего пятьдесят юртов, зато это были наши деньги, и они хоть немного приблизили нас к мечте обрести самостоятельность.
Денег по-прежнему было мало. Если учесть, что нам нужна была одежда на смену, хватит их только на несколько месяцев. И за эти месяцы я должна найти работу.
Хотя и выматывалась физически, а мои ноги и болели после принудительного хождения, я чувствовала удивительный подъём. Силы мои прибывали, и я твёрдо поверила в то, что смогу уйти их приюта своими ногами. А общение с сестрой Мореей дало толчок к некоторым гениальным практическим озарениям.
Например, я научилась делать вполне приличную туалетную бумагу из вымоченных листьев чейваза – растения, в изобилии растущего во дворе приюта. Его широкие листья были волокнистыми и пористыми, а по форме напоминали мне небольшие листья лопуха. В сыром виде листья не годились для того деликатного дела, к которому мы их приспособили, однако сестра Морея однажды рассказала мне, что ставит на лист чейваза кружку с кипятком, чтобы на столе не оставалось пятен и заметила, что лист светлеет и становится мягким.
Ей не хватало одного шага, чтобы совершить открытие, к которому я была готова благодаря знаниям из прошлого мира. В тот же вечер я попросила Беана сгонять за кипятком и устроила экспериментальное замачивание.
Листья действительно стали мягкими и сильно посветлели. Сушить их в сыром помещении было затруднительно, поэтому с утра я отправила брата во двор, наказав разложить листья на солнце и придавить мелкими камушками, чтобы не улетели.
Вечером, вернувшись от храма, Беан занёс мне с улицы мягкие разлохмаченные листья приятного мятного цвета. Я держала их в руках, не веря собственному счастью. То, что эксперимент удался, было видно и на глаз, и на ощупь. Чтобы убедиться в гигроскопичности листьев, я капнула на них воду. Та впиталась без следа. То, что надо! Я всё же опасалась, не повредят ли вещества, содержащиеся в чейвазе, коже, и только потому не привлекла к эксперименту Беана, решив обезопасить брата от неприятных возможных последствий, хотя он с интересом наблюдал за мной, не понимая, зачем мне столько вымоченной травы.
Как любой отважный первоиспытатель, я немного трусила, но эксперимент прошёл более чем успешно, подарив мне ощущение комфорта, по которому я так истосковалась.
Этому открытию я радовалась, как ребёнок. Я не могла не понимать, что и практическое значение моего открытия было велико. Даже в таком неразвитом обществе люди способны оценить преимущества нового средства гигиены.
А если я ещё найду способ обеззаразить поверхность листьев! Они, правда, и без того вымачивались в кипятке, но после сушились на улице. Нужно поспрашивать, какие травы используют здесь от воспалений и при ранах. Ведь если пропитать верхний слой отваром такой травы и прошить несколько слоёв, это ж будет незаменимо при здешнем уровне женских средств гигиены! Меня дамы на руках носить будут! Только бы скорее встать на ноги!
Радостное возбуждение давало мне силы для новых тренировок.
Как любой приличный коммерсант, хоть и будущий, я решила пока держать в секрете и немудрёный рецепт изготовления туалетной бумаги и мои грандиозные планы, связанные с ним. Пришлось даже Беану пока оставаться в неведении, чтобы нечаянно не проболтался другим детям. Я понемногу копила и складывала в узелок сушёные листы, готовясь к зиме.
Я много думала, как лучше совершить побег. Не было смысла прятаться в городе – он был слишком маленьким, а риск однажды попасться на глаза той же сестре Винавии очень велик. Оставалось надеяться, что денег, вырученных на аукционе и наших собственных сбережений хватит на то, чтобы уплыть на корабле подальше отсюда, и на то, чтобы снять крохотный номер в самой скромной гостинице. А дальше…дальше придётся положиться на волю судьбы.
Я бы, может быть, и дальше предавалась мечтам и не спеша восстанавливала силы, но однажды вечером случилось страшное – Беан не пришёл домой. В тот вечер я ждала его как никогда, даже двери приоткрыла – может быть, чувствовала неладное. Услышала, как по коридору прошла Лиро и заговорила с подругой. Я добралась до порога и окликнула её.
