минут, час, пять? Я потерял счет времени как только услышал первые крики.
Бак спокоен был лишь внешне. Закутанный в халат зеленого цвета, он был очень похож на Эрика. И именно за него сейчас болели все мысли. Бак понимал, что шансы успешного рождения не так высоки. Валери уже давно была больше похожа на кивающий смирный овощ. Ничему не противилась, ничего не просила, никому не возражала. Только тихо опускала глаза или легонько дергала за рукав, когда ей что-то было нужно. Как-то раз он пришел к ним в особняк, а та, находясь на восьмом месяце, тащила полное ведро воды. Валери была ненормальной. Это знали все вокруг. Но не Эрик. Этот безумный продолжал восторженно смотреть на нее в полной уверенности, что когда-то они будут счастливее всех остальных.
— Она сильная, Бак, я знаю это. Сильнее, чем кто угодно, — прервал тишину я. — Кто меня встретит потом? — глаза прозрачно серого цвета оторвались от зловещей двери.
— Сын. Тебя встретит сын, и это главное, парень. Не думай о плохом, — Бак похлопал меня по плечу.
— Ты не понял. Какая она будет после этого? Ты говорил, что есть шанс, что ребенок изменит ее, — не выдерживая больше, я присел на кушетку и опустил глаза в пол, — как сильно?
— Может быть, изменит. Ты знаешь, что происходит в ее голове, ты же сам видел.
— Хотел бы этого не знать, — тяжело вздохнув, я отогнал плохие мысли подальше.
Протяжный стон заставил друзей вздрогнуть.
Разглядывая замысловатый узор на полу больницы, я вздрогнул, когда дверь отворилась. Принимающий жизнь, в зеленой форме, со смуглым лицом и глубоко посаженными глазами, казалось, заполнил собой все пространство, несмотря на маленький рост. Каждый из троих участников боялся пошевелиться, нарушить тишину и перейти к неизбежному. Доктор Жерард снял повязку и кинул ее в мусорное ведро.
— У вас сын, Эрик. Три с половиной килограмма, пятьдесят четыре сантиметра. Чудесный светлый мальчик. Это большая удача, — доктор вздохнул и привалился на кушетку, — очень большая удача. Слава Всевышнему, он ваша копия. По правилам я должен вызвать сестер Дома, чтобы они внесли мальчика в Список, — принимающий жизнь тяжело вздохнул.
— Мы принимаем его в семью. Ты никуда не будешь сообщать, — мой голос отчеканил слова, будто монеты.
— Он Рабос, Эрик. Это правила, — постарался смягчить друга Бак.
— Мне плевать на правила. Сестры вносят в книгу тех, чьи пути идут в Дом. Они пронумеруют моего сына, как свинью!
— Если ты забыл, Валери пронумерована. Ваш сын — результат смешения крови Осирис и Рабоса. Пусть он и будет расти в семье, но у них обоих свой путь. Не лишай своего сына возможности искупить вину.
— Эрик, прошу прощения, но я не переступлю через закон. Ваш друг прав. Мальчику суждено получить номер, — доктор Жерард поднялся с места, — ему очень повезло с отцом, Эрик. Не совершайте ошибок, ему потом с этим жить. Каждый Рабос имеет свой номер. Каждый из них живет с этим. Не давай другим еще одного повода показывать пальцем на сына. Дети очень жестоки, Эрик. Люди не станут терпеть особенного, когда придёт его время поступить в Дом, — принимающий жизнь направил взгляд на дверь. — Сестры с минуты на минуту будут здесь.
Лампочка в коридоре противно мигала, из-за чего казалось, будто сами черти пляшут по стене, отмечая день, когда еще одна невинная душа, только появившись на свет, уже принадлежала им. У ребенка впереди целая жизнь, но после смерти он встанет в очередь к Вратам. Я поднял взгляд на доктора Жерарда.
— Она… — сглотнул, не в состоянии договорить мысль до конца. Боялся спросить. Страх услышать ответ сковывал горло. Перед глазами замелькали черные пятна.
— Жива, — принимающий жизнь хотел опустить взгляд в пол, но пересилил себя и, сжав губы, посмотрел прямо в бесцветные глаза, — но я ничего не могу обещать. Она слаба, Эрик.
Расследование
Глава 1
Спина разнылась, и я недовольно заерзала, прислонившись к стене. Привыкнув за пять лет спать на жестких кроватях, соблюдая режим ночного бодрствования, сейчас ощущала себя очень странно. Новый день вроде бы уже начался, а старый как бы и не заканчивался. Организм всеми силами противился такому ходу вещей, но изменить ничего сейчас было нельзя. Я перекатила голову с одного плеча на другое. Позвонки противно хрустнули, напоминая, что некромантам нужно питаться не только жизнью. Живот заурчал, подтверждая, что голод точно не тетка.
А вообще в подвалах Башни Смотрящих на первом уровне было очень даже классно. Приятная прохлада окутывала кожу. Впервые после возвращения в Эпис чувствовала себя как в родном подземелье. Холодно, сыро, трупы вокруг. Конечно, очень подходящее место для морга. Но, боюсь, что старательно не смотрящая на меня Осирис Жанна Прик не разделяла моего восторга.
Прижимая к носу, похожему больше на картошку, кружевной платочек, явно изготовленный где-то на самом юге Эписа самыми умелыми мастерицами статуса не ниже самой Осирис, Прик боролась с материнским инстинктом и брезгливостью, вшитыми ей под кожу. Едва касаясь пальцами-сардельками, усыпанными кольцами с блестящими камнями, лица Лилиан, Прик сдерживала слезы. Взлохмаченные белые волосы, собранные в неаккуратную косу, сползали по объемной спине и терялись там, где у обычных женщин была талия. Как можно испытывать к человеку и жалость и отвращение одновременно, я не знала. Но вот сейчас передо мной был яркий пример, что и на такие эмоции я способна.
Жанна прилетела сюда посреди ночи, требуя, чтобы ей отдали дочь. А так как семья Осирис была из Правящих, отказать ей не могли. И пока та выламывала дверь морга — по старинной традиции Рабосов, которых презирала, плечом, прикладываясь к крепкой двери всем своим мощным телом, Смотрящие не придумали ничего лучше, чем вызвать того, кто хотя бы был близок по статусу их семьи. Ну а что, звонить главе семьи Прик в такое время значит остаться без работы. Естественно, то, что Крейн уже давно не входил в круг высших, а уж тем более не занял место среди Правящих, как мечтал его отец, никого в столь интересный час не беспокоило. Ну или лишь немного, так как следом за нами, удивленно глядя на меня, вошел заспанный Георг.
Старшая Прик, закончив поток своих излияний и перестав наконец душить Крейна, молчала уже добрых двадцать минут. Эрик все еще пытался отдышаться, но периодически падавшая ему на грудь Жанна старательно не давала приступить к сути разговора. Хорошо еще, что Крейн дал мне освежиться в душе перед
