Никто из знакомых ему магов не мог заставить камень светиться вообще без усилий. Он полагал наличие такой возможности, учитывая специфику магии Эвви и тот факт, что он был знаком со способными вкладывать свет и огонь в камни магами, но одно дело — полагать что-то возможным, и совсем другое — видеть результаты её «охэтования».
— Он горячий? ‑ спросил Браяр.
— Не-а, ‑ Эвви положила камень рядом с парнем, которого они должны были лечить.
Вспомнив о своём пациенте, Браяр снова того осмотрел. Синяк на ноге уменьшился под воздействием притирания от синяков, но Браяр чувствовал осколок кости, оставшийся у парня под кожей. Противорез, аккуратно намазанный поверх порезов на его левых брови и щеке, отогнал заражение и способствовал заживлению ран. Затем Браяр посадил здорового Потроха урезать доски до нужной для лубков длины. Выпрямляя руку, Браяр сказал Эвви:
— Я думал, ты никогда не использовала магию до вчерашнего дня.
— Так и есть, ‑ сказала заинтересованно наблюдавшая за ним Эвви.
Парень, резавший лубки, дал их Браяру.
— Как же ты заставила камень светиться, если никогда прежде не магичила? ‑ спросил Браяр, укладывая сломанное предплечье в лубки.
— Я знала, что могу, когда уходила домой, ‑ указала она. ‑ Разве ему не больно?
— Поэтому-то и здорово, что он отрубился. А то б его крики было слышно до Алипутских Ворот. ‑ Закончив, Браяр забрал хрусталь и остатки бинтов, и подполз к следующей лежанке. Здесь лежала пациентка с раздробленной коленной чашечкой и сломанной ключицей. ‑ Значит, ты знала, что можешь творить магию, когда вернулась домой, и…?
— У меня есть камни. Некоторые там уже были, другие я сама притаранила. Чтоб сделать красиво, знаешь? ‑ Эвви поставила корзину на пол. ‑ И я вспомнила, как камни, которые я кинула в Гадюк, загорелись, поэтому я решила попробовать посмотреть, какие камни загорятся для меня. Некоторые загорелись. А другие только нагрелись. Тебе нужно что-нибудь нагреть?
Браяр сел и подумал. Он приказал Потрохам накрыть пострадавших одеялами, но какой был толк от одеял, состоявших в основном из лохмотьев? Он думал было попросить помощников заполнить тыквы горячей водой, чтобы положить в кровати, но камни будут держать тепло дольше.
— Можешь сделать так, чтобы жар не обжигал людей? ‑ спросил он.
Эвви почесала в затылке.
— Могу попытаться, ‑ наконец сказала она.
— Давай, ‑ приказал Браяр.
— Мне нужны другие камни, ‑ указала она.
— Так не стой тут, рассказывая мне об этом. Раньше, чем позже, ладно? ‑ спросил он. Он рисковал тем, что её магия могла выйти из-под контроля, но он видел, как она вливала в камень ровно столько силы, сколько было нужно. Потому ли, что она привыкла думать о камне как об ограниченном объёме? ‑ Помощь нужна? ‑ поинтересовался он.
Эвви пожала плечами:
— Не думаю, ‑ и потрусила прочь из логова Верблюжьих Потрохов.
Пока что она ни разу не подвергла сомнению его право приказывать. Позже, когда он всё уладит, надо будет узнать — почему.
Браяр и Потроха продолжали помогать пострадавшим. Когда Браяр увидел, что скоро кончится перевязочный материал, он наказал своим помощникам кинуть тряпки в котёл с водой и оставить их кипятиться. Кипячёная вода из котелка, который он принёс из дома, частично ушла на промывание, частично — на чай из ивовой коры в качестве болеутоляющего.
Парень с вмятиной на голову скончался к тому времени, когда Браяр осмотрел самых тяжело пострадавших и вернулся к нему. Браяр повторно проверил другие лежанки, затем занялся менее тяжело пострадавшими. Он неоднократно пожалел, что с ним не было Розторн — вторая пара опытных рук сильно бы помогла, — но знал, что может управиться сам, если не будет отступать, покуда члены банды продолжают ему подчиняться. Кроме того, Розторн и так уже была в унынии из-за истощённых чаммурских полей.
Одним из преимуществ Чаммура, думала Эвви, возвращаясь в логово Верблюжьих Потрохов и размахивая своим загруженным ведром, было то, что тут легко было найти много камней, даже одного конкретного вида камней. Вместо того, чтобы работать над ними в логове Потрохов, с его шумом и запахами, она нашла крышу, где могла выполнить указания Браяра. Это было труднее, чем призывать свет к его великолепному хрусталю. Сердце нехрустальных камней не любило тепло. Они не чувствовали тепла веками и не видели, почему она хотела наполнить их теплом сейчас. Результат был неоднородным, в некоторых камнях побольше тепло приходило и уходило, но это было лучшее, что она могла сделать. К тому времени как она закончила, у неё заболела голова.
Браяр сшивал глубокий порез на предплечье одного из парней, когда Эвви добралась до него. Закончив перебинтовывать руку, он осмотрел творения Эвви.
Она беспокойно наблюдала за ним.
— Это не как свет, ‑ проворчала она, частично сжав одно плечо, на случай если он решит её ударить. ‑ Так же хорошо не получается. Через некоторое время они перестанут быть тёплыми, и они не очень устойчивые.
— Но они гораздо лучше наполненных горячей водой тыкв, ‑ рассеянно сказал Браяр, вертя камень в руках. ‑ Это поможет, Эвви. Спасибо.
У неё в горле образовался комок, когда Браяр забрал у неё ведро. Она наблюдала за ним, моргая щиплющими глазами и пытаясь сглотнуть этот комок, пока Браяр клал её камни под одеяла тем, кому нужно было согреться. Он сказал, что она помогла. Он сказал ей спасибо.
Положив последний камень, он бросил в её сторону хитрый взгляд.
— Они непостоянны, потому что ты не владеешь своей силой в полной мере. Джебилу Стоунслайсер преподаст тебе уроки о том, как заставить камни держать тепло дольше и ровнее.
— Он-то может преподать, но я не научусь, только не во дворце, ‑ возразила Эвви.
Браяр встал и встал напротив неё, подбоченившись:
— Да что с тобой такое? ‑ потребовал он. Браяр говорил тихо, но наклонился, поэтому Эвви слышала каждое слово. ‑ Даже ты уже должна знать, что тебе нужно учиться! Он — единственный каменный маг во всём этом чёртовом, прогнившем городе!
Эвви отпрянула от него. Даже если он её ударит, она всё равно решила говорить, что думает.
— Если я покажусь во дворце, они… они бросят меня в казематы Скалы Правосудия, чтобы я знала своё место, ‑ заикаясь произнесла она. У неё закружилась от страха голова, пока её предательский язык продолжал молоть: ‑ Или они меня продадут. Меня уже один раз продали — я не хочу опять быть проданной! ‑ она уронила ведро и закрыла лицо ладонями. Как она могла это сказать? Она раньше никому не говорила!
Когда он ничего не ответил, она глянула на него сквозь пальцы. Каких бы эмоций она от него ни ожидала, на его лице их сейчас не было. То, что она увидела, больше всего походило на печаль. Не жалость — печаль.
— Ты — рабыня? ‑ мягко
