не верю.
— А во что вы верите?
— В то, что у нас не будет другого рая и другого ада, кроме того, что мы выстроили сами. Своими собственными руками.
— Интересная позиция…
— Какая есть… — вздохнув, Тарасов открыл блокнот, — Если вы — профессионалка, то объясните, что это вот значит?
— С удовольствием. Это — так называемая «Симпатическая магия». Форма колдовства, основывающаяся на идее о том, что предметы, сходные по внешнему виду, либо побывавшие в непосредственном контакте, образуют друг с другом магическую связь.
— Вуду, что ли?
— Вы и о ней слышали? Нет, это не только вуду. Симпатическая магия практиковалась с первобытных времен во всех уголках мира. Это просто, понятно и действенно. Мы изображаем человека, зверя или что-то еще, на что хотим повлиять, для верности добавляем частички его волос, лоскуты его одежды, кровь, слюну, или иные жидкости и производим манипуляции, ожидая, что благодаря установившейся между ними связи, эти действия отразятся на изображенном объекте.
— Интересно. А зачем её положили в дупло? И что это вокруг за знаки?
— Понятия не имею. Знаки — билиберда. Часть — скандинавские руны, часть — зодиакальные, часть — вообще какой-то новодел.
— То есть это все не работает?
— Почему?
— Ну вы же сами сказали — билиберда.
— Для меня — да. Но знаки и ритуалы — это просто инструмент. Кто каким умеет пользоваться, тот таким и пользуется. И самодельный инструмент в этом смысле — ничем не хуже. Надо смотреть, работает ли это и как работает. Возможно это все надо. Возможно — половину можно выбросить. Возможно — это вообще не работает так как задумано. В данном случает главное мерило — результат.
— То есть все эти традиции не важны?
— Традиции — это набор инструментов и приемов. Если они есть — хорошо. Если у тебя их нет, или они перестали работать — приходится делать свои.
— А они могут перестать работать?
— Конечно. Мир меняется, и традиция, в том числе и колдовская, меняется вместе с ним. То, что можно формализовать, становится наукой. Лишнее — отмирает. Это не религия, где важна древность и замшелость догматов. Это — живое знание, которое несут живые люди.
— А то что вы делаете — гадания там всякие, привороты. Хотите сказать, что это наука? Знание?
— Знание — да. Наука — нет. Это то, что формализовать нельзя. Возможно — плацебо. Возможно — работает только в определенных руках. Возможно — вообще иллюзия. Я считаю, что это работает. Мои клиенты так считают. Этого достаточно. Природу молнии поняли сравнительно недавно, хотя то, что не стоит ругать богов стоя на холме в грозу в мокрой кольчуге знали давно. И как тот факт, что дело не в богах, а в грозе, высоте и проводимости, это меняет? Да не сильно — делать так все равно не стоит.
— Благодарю за разъяснения.
— Пожалуйста. И не называйте меня «профессионалкой», если вам не сложно. Под этим, обычно, несколько другое имеют ввиду.
— Виноват, дурак, исправлюсь… Ладно — спасибо за помощь, книга в вашем распоряжении…
Встав из-за стола, Тарасов убрал записную книжку, прогулялся вдоль стеллажей, делая вид, что прикидывает, что бы еще почитать, и, дойдя до секции с периодикой, нашел там подшивку «Курьера». Объявления о розыске и ориентировки удачно находились на последней странице, рядом с гороскопами и подборками анекдотов, которые позволили замаскировать истинную причину пристального интереса именно к последним страницам.
Лениво листая подшивку, и изредка посмеиваясь, он, наконец нашел искомое: с плохой черно-белой фотографии угрюмо смотрел коротко стриженный мужик, точно такой же как на вырезке в блокноте.
«Семнадцатого июля, девяносто восьмого года, ушел из дома и не вернулся Загиттулин Марат Бехтимирович шестьдесят девятого года рождения. На вид — двадцать семь-тридцать лет, темные волосы короткая стрижка, глаза карие. Особые приметы — сломан нос, на запястье — татуировка в виде колючей проволоки, на груди — в виде летящего демона, на пальцах правой руки — буквы «ТИГР». Был одет в черные кроссовки «Адидас», синие спортивные штаны с белыми лампасами, и белую спортивную куртку «Найк». Всех имеющих информацию о его местоположении просим сообщить в ближайшее отделение милиции или по телефону «02».»
Что это ему давало, Тарасов не знал, но скрупулезно занес это в записную книжку и, для вида полистав подшивку до конца, вышел из библиотеки. Почти сразу следом за ним вышла и Ольга. Оглядевшись и не увидев Страшины, она прошла до припаркованного неподалеку красного «БМВ», снова покрутила головой, и, сев на пассажирское место, уехала. Когда машина скрылась, наблюдавший за этим Тарасов вышел из-за живой изгороди.
— То есть не книжка тебя интересовала… Понятно… Жаль, что у тебя не черная «Волга». Многое бы объяснило.
***
Добродушный дед-дачник высадил Старшину возле бетонки. Топая по ней в сторону КПП, он раздумывал над прочитанным, когда сзади окликнули. Обернувшись, Тарасов увидел догонявшего его Ротного.
— Здорова! — Ротный, широко улыбаясь, махнул рукой, — А я то думаю — кто это на ночь глядя тут бродит?
— Да я из города. По делам мотался.
— А я с Ташлы.
— Опять к Маринке ходил?
— Ага!
— Ну я так сразу и понял — рожа больно довольная. И жир от котлет по всей морде.
— Завидуешь — завидуй молча, — Ротный вытерся рукавом, — Путь к сердцу мужика лежит через желудок. А у Маришки ко мне — целая автострада!
— Ты хвастайся поменьше, а то уведут.
— Я вам уведу… Ты чего такой задумчивый?
— Да так… Устал. А ты чего опять припозднился? Того раза мало было?
— Так я ж не по просеке. Яж по дороге… По людски.
— Мужика того не видал больше?
— Да тьфу-тьфу, пока нет, — Ротный, обернулся чтобы сплюнуть, и застыл.
Метрах в ста от них, на дороге, стоял тот самый мужик. Марку одежды и татуировки с такого расстояния не было видно, но выглядел и смотрел он точь-в-точь как тот что из газеты.
— Ты хуль за мной ходишь, а? — крикнул на него Ротный, — Вопросы какие есть? Задавай!
— Ходи, и оглядывайся… — голос у мужика был низки и хриплый, — Ходи, и оглядывайся…
— Чего бля?
Ротный шагнул в его сторону, но преследователь, повернулся и скрылся в зарослях.
— Вот сука! Доебался как пьяный до радио! Чего ему надо?
— Тебе «Загиттулин Марат Бехтимирович» что-то говорит? — поинтересовался Тарасов оглядываясь в поисках «Волги».
— Погоди! Маринка у меня — «Загиттулина». По мужу…
— Она замужем?
— Да не! Вдова она! Муж бандюком был. А, потом, пропал. Так и не нашли. Маринка, правда, о нем вспоминать не любит — это я от
