соседей узнал.
— Давно пропал?
— Три года назад. Она документы подала, чтобы его признать мертвым, но там пять лет после исчезновения ждать надо.
Молча открыв записную книжку, Тарасов продемонстрировал вырезку и запись. Ротный прочитал, недоверчиво глянул на Старшину, и снова перечитал.
— Погоди — ты хочешь сказать что это…
— Я ничего не хочу сказать… Ты сам все прочитал.
— Это откуда?
— Из газеты. Из той подшивки, что ты мне дал. Правда Коростылев, засранец, испорченную бумагу сжег, так что пришлось в библиотеку ехать.
— И чего теперь делать?
— Ты на эту Маринку всерьез настроен?
— Конечно!
— Почему? Раньше, вроде, ходил, рассказывал, как хорошо холостому да свободному?
— А хрен его знает! Взрослею, наверное? Тридцатник уже скоро. Когда моему бате тридцать стукнуло, мне уже десять было. К тому же ты Маринку сам видал. Огонь баба. И готовить умеет и подержать есть за что.
— Баба огонь, — Старшина согласно кивнул, — Из-за таких войны начинают…
— В смысле?
— Ты «Иллиаду» в школе не читал, что ли?
— Не. Нам что-то такое задавали на лето, но я забил.
— Темнота…
Тарасов сокрушенно покачал головой, хотя сам осилил указанное произведение уже в зрелом возрасте, от скуки перечитывая книги, которые остались в школе, в разоренном войной селе, возле которого стоял их блокпост. Ротный, отмахнулся и вопросительно дернул башкой.
— Не суть. С кем воевать будем?
— Когда мы тебя по селу искали, до нас местная гопота доколупалась.
— И че?
— Они такую-же фразу сказали. Про ходить и оглядываться.
— Думаешь, это он там был!?
— Я не думаю — я точно знаю, что его там не было! — раздраженно отмахнулся Тарасов, — Но откуда-то эти обмудки данную фразу подхватили?
— Думаешь от Маришкиного мужа?
— Почему нет? А это значит, что они общались и могут что-то знать про его дела, и про то, куда и почему он пропал.
— А нам это зачем?
— Ну не просто же так он три года прятался? И, кстати, не просто так он объявился и начал за тобой ходить, когда ты принялся его женушку окучивать. Возможно, кто-то из местной шушеры за вами с Мариной следит и ему докладывает. Завтра у нас воскресенье?
— Ну да.
— Как насчет того, чтобы нанести визит вежливости ташлинским маргиналам?
***
Операцию начинали по всем правилам военного искуства. С утра, засев на пригорке над селом, Старшина понаблюдал за улицами, вычислил «малину», располагавшуюся в доме одного из местных алкашей и определил наиболее безопасные пути подхода и отхода. Потом начали работать над маскировкой, чтобы скрыть свои личности и принадлежность к Вооруженным Силам. Надев спортивный костюм, Тарасов обмотал лицо шарфом и тут же содрал его — смотрелось предельно глупо. Порывшись в вещах, он хотел уже резать вязанную шапку, но тут заглянул Ротный.
— Маску…
— Зачем? Вот! Готовые есть! Зимняя и летняя — хбшная.
— Стесняюсь спросить: откуда и зачем?
— СОБРовцы подогнали… Нас, когда в Ставрополь отправили, мы с ними в одном эшелоне ехали. У меня новая шапка была, я на неё махнул. В Ставрополе же тепло.
Старшина померил маску и кивнул.
— Ладно — годится. Теперь по оружию.
— Думаешь стволы из оружейки взять?
— Ты дурак? Не — надо дубье какое-то. Их там может быть человек десять — с голыми руками мы всех долго урабатывать будем. Спалимся.
— Бита подойдет?
— Маска, бита… Я, может, что-то о тебе не знаю?
— Да не — это подарок.
— Чей?
— Парней каких-то… Они ко мне подошли, достают её. Я спрашиваю: «Вы мне её подарить принесли?». Они кивнули и ушли куда-то.
Ротный весело заржал.
— Ты там, между тем как они её достали и тем как подарили, ничего не пропустил?
— Пару ударов. Но и они тоже выхватили как надо. А ты что возьмешь?
Старшина продемонстрировал резиновую дубинку. Ротный взял её, погнул, потом, почему-то, сделал мушкетерский выпад.
— Прикольная штука. Где достал?
— Это папина.
— У тебя батя в милиции работал?
— Не — на патронном. А, после работы, охранником там же подрабатывал. Зарплата то маленькая.
— Ясно… Ну что? Потанцевали?
До дома, где, по поводу выходных, уже «гудела» местная босота, они добрались без приключений. Однако, как только они вломились внутрь, весь план чуть не полетел к черту. Хозяин — старый уркаган в наколках аж со Сталиным пребывал в алкогольном невменозе и, увидев на пороге непрошеных гостей, с криком «Всех попишу волки позорные», схватился за нож. Ротный выбил нож битой и кинулся к окну, куда пытались выбраться остальные участники застолья. Тарасов отвлекся, чтобы закрыть дверь а, обернувшись, увидел, что дед достал из кучи гнилого тряпья обрез и целится прямо ему в грудь. Бить старых людей Старшина считал занятием, в целом, некультурным, но обстоятельства требовали решительных действий, так что, перехватив дубинку двумя руками, он врезал ему по кумполу, искренне надеясь, что «старик-разбойник» не двинет кони. Тот осыпался на пол выронив оружие и, по пути, приложившись, о мебель. Ротный, в другом углу, раздавал пиздюлей как пьяный купец — золотые червонцы. Схватив обрез и двинув им кому-то в зубы, Тарасов принялся гвоздить дубинкой вокруг себя, благо в небольшой комнате набитой людьми было проще попасть, чем промахнуться.
Наконец, общими усилиями, им удалось донести до обитателей блатхаты, что дергаться больно, бесполезно и травмоопасно. Выдохнув, Старшина пощупал пульс у деда и убедившись, что он еще дышит, отодвинул занавеску и выглянул на улицу. Соседи, несомненно, слышали звуки потасовки, но, поскольку в этом доме такое творилось если не постоянно то частенько, никто даже не высунулся посмотреть, что происходит. Ротный, тем временем, раскладывал «пленных» в рядок, лицом вниз с руками за головой, тыкая непонятливых битой под ребра.
— Готово! Клиенты созрели и готовы отвечать на вопросы…
— Мы не при делах, мужики! Зуб даю!
— О! Вот и первый кандидат… — Старшина подошел к подавшему голос и, наступив коленом на спину, схватил за ноздри заламывая голову, — За какие дела ты мне хочешь покаяться?
— Не знаю!!! АЙ БОЛЬНО!!!
— А почему решил, что вы не при делах?
— Мы все время тут тусили, отвечаю!
— Это хорошо. Значит за местные дела знаете.
— За какие? АЙЯЙ!!!
— Ходят слухи, что Загиттулин объявился. И мне кажется, что ты знаешь, как нам с ним встретится.
— Не знаю! Здоровьем матери клянусь не знаю! БОЛЬНОПУСТИ!!!
— А мне сказали, что знаешь… Марат. Загиттулин. Нос сломанный, буквы «ТИГР» на руке. Вспомнил?
— Помню я его! АЙ! Четкий пацан был! Авторитетный! Боксер! На Ленина жил!
— Где он?
— Не знаю!!!
— Кто знает? КТО ЗНАЕТ, Я СПРАШИВАЮ!!?
— Дрын знает!!!
— Сева, сука… — прошипел один из допрашиваемых мигом выдав себя, —
